Ганс спросил:
— Скажи, друг меняла, ты работаешь на себя самого? Или, быть может, на кого-то другого, у кого повсюду есть свои люди?
— Остроглазый проныра, — со смешком сказал Тетрас, вновь хитро подмигнул своими странными светло-карими глазами и добавил в кучу искорок сто двадцать вторую монету. — У меня есть компаньоны, однако мы обделываем все дела между собою, не утруждаясь формальностями. Я живу на Улице Амброзии.
— На Городском Холме?
Тетрас расхохотался.
— Не совсем так! В Северных Вратах. Это к северо-востоку от главного храма. Вы неплохо изучили наш город.
— Стараюсь, — отозвался Ганс. — И у нас действительно есть несколько лошадей.
— Я с одним из своих партнеров был бы рад взглянуть на них, Гансис. Могу ли я предложить вам приобрести кусок проволоки, вот. Возьмите это. Красавица моя, почему бы тебе не надеть этот шнурок на шею? Да и тебе тоже, Гансис. Чтобы, так сказать, не класть все яйца в одну корзину, как сейчас. Деньги лучше всего хранить не в кошельке, а нанизать их на проволоку и надеть на шею.
— Разве что кто-нибудь темной ночкой схватит вас сзади за этот шнурок, — пробормотал Ганс. — Погоди-ка, ведь это медная проволока!
— Да, и эти два куска стоят одну монету. Но я хотел бы взглянуть на ваших лошадей. Что же касается опасности темной ночью.., да, Гансис из Мрсевады, может случиться и такое. Но когда человек носит под туникой отличный метательный нож, то я полагаю, что темной ночью он будет держать его под рукой и сумеет им воспользоваться. — Меняла обратил умильный взгляд на Мигнариал. — А тебе, Мигн, следует быть осторожнее темной ночью и думать о том, куда идешь.
— Она носит за пазухой три метательные звездочки, — ответил Ганс, нанизывая монеты на проволоку и стараясь быть серьезным. В отличие от него Тетрас и Мигнариал не удержались от смеха.
— Приходи в любое время, Гансис, — сказал Тетрас напоследок. — Ты знаешь, где меня искать, и я всегда готов заключить честную сделку.
Кивнув на прощание, Ганс и Мигнариал отошли от прилавка менялы. Они шли, держась за руки и ощущая непривычную, но приятную тяжесть монет, висящих на шее. «Ожерелье» Мигнариал позванивало, ударяясь о медальон, подаренный ей Стриком.
Уступив уговорам Мигнариал, Ганс направился в одежные ряды и примерил белую тунику, украшенную двумя вертикальными синими полосами, которые тянулись спереди от подола до плеч и спускались на спину. Ганс сказал, что туника слишком длинна, однако торговец заверил его, что тунику можно подшить буквально в мгновение ока. Ганс ответил, что ему не очень-то нравится белый цвет, и к тому же кругом так грязно… Не успел он снять отвергнутую тунику, как продавец, горбатый лысеющий коротышка с огромным носом, предложил ему другую, на сей раз зеленого цвета. Эта туника оказалась узка в плечах.
— Взгляните на мои ткани, только взгляните на них! Видьите? Из них можно сшить одьежду по вашьей мерке, и она будет готова ещье до заката. Придьете за ней вечером или завтра с утра. Ну разве этот оранжевый цвет не идьет ему? — Торговец держал отрез оранжевой ткани перед Гансом, одновременно с заискивающей улыбкой глядя на Мигнариал.
— Нет, ему куда больше пойдет красновато-коричневый, цвета ржавчины.
— Ржавчины, ржавчины.., ах да, вот прекрасный материал. Посмотрите на него — ни одной пропущенной нити, ни одного изъяна, и даже две лошадьи не смогут разорвать ее! — Схватив отрез за края, торговец стал дергать его в разные стороны, с треском натягивая, а потом отпуская. — Да, да, вы будьете отлично выглядьеть в этом, молодой господьин, этот цвет так идьет вам!
— Сколько вы хотите за тунику из такой ткани? — небрежно спросил Ганс. Он приложил к отрезу свой новенький кошелек из красной кожи и склонил голову набок, словно оценивая, насколько цвет кошелька сочетается с цветом ткани.
Торговец присмотрелся к «ожерелью» Ганса.
— Но вы должны понять, что лучшей ткани вам не найти на всем базаре! Она соткана в Суме ткачихой, которая просидьела за своим станком тридцать лет. Эту ткань привезли издальека, невзирая на все опасности, подстерегавшие караван в пустынье и в Лесу Дьевичьей Головы. И теперь я готов соединьить свое непревзойдьенное мастерство портного с этьим превосходным материалом. У вас будьет самая прекрасная туника в городье, молодой господьин, да, самая красивая туника во всей Фираке! Вот почему я прошу за нее двадцать медьяков. Но если вы приехали из дьеревни или привезли товар на продажу.., нам всегда нужно мясо и молоко…
Ганс не имел ни малейшего понятия, была ли названная цена честной, однако был твердо уверен в том, что торговец запросил с него чересчур много — поскольку эта сумма была названа первой. Ганс сделал разгневанное лицо и потрясение отступил на шаг.
— Я возмущен, сударь! Я ожидал, что вы запросите не более половины этой суммы!
— Половину?! Ах, вы только послушайте! Он говорит — половину! Десять медьяков за великольепную тунику из отменной ткани, сшитую лучшим портным в городье! Вам выпала такая удача, что вы пришли имьенно ко мне, а вы говорите такие страшные вещи! Половину! Мне же надо кормить семью! О, молодой господьин! Скажите мне, что вы думаете о красивом круглом вырезе у шеи…
— Нет. Сделайте вот такой, — сказал Ганс, показывая свою старую тунику, которую он все еще держал в руках. Лишь одна или две женщины обратили внимание на смуглого молодого человека, стоявшего перед прилавком в одних лишь кожаных штанах и сапогах, на его мускулы, игравшие на обнаженной спине. — Со шнуровкой.
— Ах, вырез углем со шнуровкой, понятно.
— Да нет же, — поправил Ганс, встряхивая свою тунику. — Треугольный вырез.
— Именно так я и сказал, вырез углем. Сколько работы! Нет, нет, я должен все же получить за свой труд… О Хранители, помогите мне! Ах, я сошью эту чудьесную тунику всего за шестнадцать медьяков — пусть даже мне из-за этого не придьется есть мяса еще две недьели.
— Быть может, я слишком поспешил, — промолвил Ганс, озираясь по сторонам. — Мигни, как ты думаешь… Видишь ту женщину за прилавком, заваленным тканями? Как ты считаешь, мы с ней сможем сойтись на разумной цене?
— Думаю, сможете. Но подумай о том, что этому славному человеку приходится кормить семью, и заплати ему двенадцать медяков, которые он так жаждет получить.
Торговец, который к тому же то ли был портным, то ли не был, беспокойно топтался за своим прилавком. Он начал было рассказывать, какую уродливую одежду они получат, если обратятся к той женщине напротив, но сразу замолчал, услыхав слова Мигнариал.
— Да, да, послушайте свою прекрасную спутницу, о молодой господьин! Подумайте о том, что… Что?! Дьюжина?! — Торговец воздел руки к небу и воззрился наверх так, словно ожидал немедленного ответа на свои мольбы. — Двьенадцать!
После оживленного спора они наконец-то сошлись на пятнадцати монетах, поскольку торговец явно не собирался уступить больше ни единого медяка. Ганс отсчитал залог — пять искорок — и сказал торговцу, которого звали Кузом, что придет за новой туникой завтра утром. Десять минут спустя Ганс купил у женщины в лавке напротив готовую тунику натурального цвета безо всяких украшений. Вернувшись к Кузу, Ганс бросил на его прилавок свою старую тунику.