– Жюльетта. – Его голос звучал глухо. – Я скучал по вас.

Она не ответила. Если она заговорит, у нее задрожит голос и он поймет, как ей дорог.

Жан-Марк еще с минуту постоял молча, а потом Жюльетта услышала его тяжелые усталые шаги по дорожке.

Она не могла отпустить его так.

– Жан-Марк!

Он обернулся.

– Да?

Жюльетта лихорадочно искала, что бы сказать, не выдав своих чувств.

– Я тут на днях смотрела на свою картину «Танцующий ветер» и решила, что в золотом салоне ему не место среди шедевров. Я собираюсь написать вам его снова. Куда вы поставили статуэтку после нашего возвращения в Париж?

Жан-Марк насторожился.

– Ящик в подвале, но я не хочу, чтобы его трогали. Вряд ли это будет безопасно – вынести статуэтку в сад, чтобы писать ее. – Он слегка улыбнулся. – Кроме того, я очень люблю ту вашу картину в салоне. Она навевает некоторые воспоминания. Другая мне не нужна.

Картина навевала много воспоминаний и на Жюльетту – Версаль, гостиница, аббатство, Жан-Марк.

– Хорошо.

Жан-Марк стоял, не сводя глаз с ее лица.

– Это все?

Он был усталым, расстроенным и нуждался в утешении. Жюльетта не могла оттолкнуть его, чтобы защитить себя. Сдаться – это тоже не в ее натуре, но все-таки она должна была дать ему хоть что-то.

– Нет. – Она снова повернулась к холсту и приглушенно произнесла:

– Я рада, что вы дома. Я… тоже скучала.

Третьего июля Франсуа дал знать Нана из Тампля, что маленького короля разлучили со своей матерью по приказу Коммуны и теперь мать и сына придется спасать по отдельности.

Спустя два дня Жюльетта получила от Франсуа весточку о том, что королева просит ее прийти повидаться с ней в Тампль как можно скорее. Ее величество поймет, если Жюльетта решит, что это слишком опасно…

* * *

Изможденное лицо королевы уже не удивило Жюльетту, но она поразилась силе и достоинству, с которыми та себя держала.

Мария-Антуанетта отошла в тень башни и устало прислонилась к каменной стене.

– Хорошо, что ты пришла, Жюльетта. Я долго тебя не задержу. – В тихом голосе королевы звучала печаль. – Ты знаешь, они отняли у меня моего малыша?

– Да. – Жюльетта подошла ближе. – Возможно, это только временно. Может, они позволят ему вернуться к вам.

– Нет. – Руки королевы, когда она плотнее запахнулась в плащ, дрожали. – Они отдали его этому мужлану Симону, чтобы тот научил его, как быть добрым республиканцем. Они хотят, чтобы он забыл меня, забыл, что он истинный король Франции.

– Симон будет плохо обращаться с мальчиком?

– Надеюсь, что нет. – Мария-Антуанетта откинула со лба прядь седых волос. – Молю бога об этом. Когда-то Симон сделал нам много добра. По-моему, он просто глуп, но не жесток.

– У нас есть люди, следящие за всем, что происходит здесь, в Тампле. Они будут знать, если с Людовиком-Карлом будут плохо обращаться, – мягко произнесла Жюльетта. – И Симону не дадут его обидеть.

– Я так по нему скучаю, – прошептала королева. – Ты же знаешь, ему всего восемь лет. У него такая нежная натура, он всегда и всем улыбался, всегда старался помочь мне.

– Вы снова будете вместе.

– Возможно, в раю.

– Нет, – запротестовала Жюльетта. – Подготовка к вашему побегу продвигается вполне успешно, и скоро…

– Забудьте обо мне, – прервала ее королева. – Спасите Людовика-Карла.

Жюльетта попыталась успокоить Марию-Антуанетту:

– Людовику-Карлу пока ничего не грозит. Конвент может использовать его как заложника. Однако нам необходимо скорее освободить вас.

– Пока они не убили меня, как моего мужа? – Губы Марии-Антуанетты задрожали. – Я слышала, они уже собирают доносы, пытаясь очернить мое имя. И насколько я понимаю, одно из обвинений – против твоей дорогой матери. Благодарение богу, Селесте ничего не грозит от рук этих негодяев.

Жюльетта поспешно отвела глаза.

Королева продолжала говорить обреченно и спокойно:

– Ты же знаешь, что в моей привязанности к твоей матери не было ничего противоестественного, Жюльетта. Я по натуре крайне привязчива, но в моей жизни была только одна настоящая любовь. Аксель… – Она сняла с пальца кольцо-печатку и любовно посмотрела на него. – Это герб Ферсенов. Знаешь, какой девиз выгравирован на нем? Tutto a te mi guida – «Все ведет меня к тебе». Правда, прекрасно?

– Да, – глухо произнесла Жюльетта. – Это прекрасно.

– Мой дорогой Людовик все понимал. Мы были привязаны друг к другу, связаны долгом, но мне было необходимо что-то еще. – Королева вскинула голову. – И я взяла это. Я полюбила Акселя сразу, как только его увидела, и жалею, что потеряла так много времени, которое мы могли провести вместе, потому что боялась прийти к нему. Гораздо лучше поставить все на карту, чем потом раскаиваться. Когда конец близок, только воспоминания приносят утешение.

– Это еще не конец. Мы стараемся…

– Я знаю. Знаю. И молю бога, чтобы вам это удалось, но постараюсь собрать всю волю, чтобы мне было не слишком страшно умирать. Я слышала, Людовик вел себя как истинный монарх, и я тоже должна не дрогнуть под гильотиной и встретить смерть как королева. – Мария-Антуанетта взглянула на Жюльетту и с волнением сказала:

– Но мой маленький Людовик-Карл должен жить! Пообещай мне, что он будет жить.

Жюльетта с трудом проглотила комок в горле.

– Даю вам слово.

Мария-Антуанетта улыбнулась, и на мгновение ее лицо озарилось тем обаянием, что пленило Жюльетту так много лет назад, в тот вечер в зеркальной галерее.

– Я полагаюсь на тебя. Ступай с богом, малышка.

21

Tutto a te mi guida.

Эта фраза снова и снова прокручивалась в мозгу Жюльетты. Она не могла от нее отрешиться на всем пути домой из Тампля.

Все ведет меня к тебе.

Когда Жюльетта вернулась на Королевскую площадь, Жан-Марка еще не было дома, хотя уже наступил вечер. С тех пор как он вернулся в Париж из Гавра, он, казалось, избегал Жюльетту так же, как и она его.

Робер тщательно постарался скрыть удивление при виде старого платья на Жюльетте и ее вымазанного сажей лица.

– Я принесу наверх теплую воду. Вам понадобится что-нибудь еще?

Мне было необходимо что-то еще, и я взяла его.

– Спасибо, Робер, мне больше ничего не нужно. – И Жюльетта торопливо взбежала вверх по ступенькам.