– Помощь в организации побега Людовика-Карла может погубить тебя.
– Нет, если все сделать правильно.
– Тогда зачем ты рискуешь?
– Каприз.
Жюльетта покачала головой.
– Скажи мне, Жан-Марк.
Жан-Марк с минуту молчал.
– Потому что мне противно, и я не приемлю, когда ребенка делают заложником нации просто по причине его происхождения. – Он пристально посмотрел на Жюльетту. – И потому что я больше никогда не хочу видеть тебя такой сломленной, как в тот день, когда Мария-Антуанетта взошла на гильотину.
Надежда стремительно сменилась радостью.
– Я не была сломлена.
Губы Жан-Марка скривились.
– Нет, не сломлена, но очень серьезно согнута. – Он рукой показал на дверь, отсылая Жюльетту из комнаты. – А теперь иди и вели приготовить мне ванну. Я чувствую, что смогу лучше справиться с тобой и Катрин, когда смою с себя сон.
* * *
Через час Жан-Марк спустился вниз и увидел Жюльетту, входившую в парадную дверь.
– Слишком поздно, – жизнерадостно объявила Жюльетта. – Катрин уехала. Я только что отправила ее в Тампль в своем экипаже. Если хочешь с ней поспорить, тебе придется поехать в Тампль, а это было бы очень глупо.
Жан-Марка, казалось, новость не слишком огорчила.
– Как умно с твоей стороны! – спокойно сказал он. – Тогда вместо этого я поспорю с тобой. Иди сюда и присоединяйся ко мне за завтраком.
– Я уже поела. – Жюльетта последовала за ним в комнату для завтрака. – Миновал полдень. Тебе бы следовало уже обедать.
– Мы не об этом собираемся спорить. Давай подумаем, какой толк от твоего присутствия в Париже.
– Я могу расписывать веера, служить курьером.
– Мы сформировали новую сеть. Ты не знаешь этих людей, а они тебя.
– Это было очень умно. Франсуа подозревал, что у графа Прованского в нашей группе в кафе «Дю Ша» был шпион. – Жюльетта нахмурилась. – Но ты не должен допускать, чтобы граф узнал, что тебе известно о его агенте, иначе он примет меры, чтобы помешать тебе.
– Франсуа не разорвал связи с группой и часто ходит в кафе «Дю Ша». – Жан-Марк уселся за стол и положил на колени салфетку. – Я знаю, ты сочтешь это невероятным, но мы даже без тебя додумались до того, что это возможно.
– Никто не знает?
– Нана Сарпелье. – Жан-Марк намазал маслом рогалик. – Я надеюсь, ты одобряешь это?
– О да. – Жюльетта задумчиво наморщила лоб. – Когда вы планируете освободить Людовика-Карла?
– Как можно скорее. Но нам требуется помощь в самом Тампле. Франсуа пытается как-то повлиять на чету, присматривающую за ребенком.
– На Симонов. Королева говорила, что, по ее мнению, он глуп, но не жесток. Как ты думаешь, есть возможность, что они станут помогать?
Жан-Марк пожал плечами.
– Подкупом тут ничего не сделаешь. Франсуа говорит: они оба слепо преданы республике, но, похоже, привязаны к мальчику. – Он надкусил рогалик и задумчиво стал жевать его, а потом добавил:
– Насколько я вижу, здесь есть ряд проблем. Во-первых, вытащить мальчика из тюрьмы. Во-вторых, вывезти его из Парижа и через кордоны. Далее, куда он отправится оттуда? Возможно, в Вазаро – на промежуточный период, но долго он там в безопасности не пробудет. Если мы отвезем ребенка к его родным в Австрию, скорее всего не пройдет и года с момента его освобождения, как с ним произойдет роковой несчастный случай. Если же отправить его к другому монарху, тот использует его как заложника.
– Нет! – Жюльетта расположилась напротив Жан-Марка. – И король, и королева перед смертью сказали Людовику-Карлу, что он не должен бороться за возвращение себе трона.
– Как я уже сказал, здесь есть проблемы. – Жан-Марк покончил с рогаликом и потянулся к чашке шоколада. – Но я работаю над тем, как вывезти мальчика из Парижа, и в моих планах есть некоторые яркие моменты, которые ты можешь оценить. Вот где я был сегодня ночью.
– Правда? – спросила заинтригованная Жюльетта. – И как ты собираешься это сделать?
– Думаю, прежде чем разрабатывать конкретно этот план, я подожду, пока закончит работу месье Радон. – Жан-Марк допил шоколад, поставил чашку и прижал ко рту салфетку. – Как видишь, мы прилежно трудимся на благо маленького короля. Почему бы тебе не поехать в Вазаро и не позволить нам самим продолжать им заниматься? Жюльетта решительно воспротивилась:
– Я обещала королеве, и я сделаю все, чтобы маленький король был на свободе.
– Я так и думал, что ты не согласишься. – Жан-Марк встал. – Что ж, постараемся извлечь максимальную выгоду из этой ситуации. Идем.
– Куда?
– Семь недель, три дня и шесть часов, – негромко сказал Жан-Марк. – Я сообразил, пока сидел в ванной. Это долгий срок, Жюльетта.
Слишком долгий. У Жюльетты забилось сердце просто при одном взгляде на него – на его блестящие темные волосы, на чуть озорной изгиб его губ, когда он улыбнулся ей.
– Да.
– Давай разберемся. Я спорил с тобой, но безрезультатно. Ты не дала мне увидеться с Катрин, чтобы я мог попробовать убедить ее действовать разумно. Не вижу другого выхода навязать тебе свою волю, за исключением одного, который ты примешь наиболее охотно. – Жан-Марк протянул ей руку. – Идем-ка в постель, малышка.
Сердце Жюльетты теперь колотилось так сильно, что его удары она ощущала каждой частичкой своего тела. Он уже сказал, что скучал без нее, и то, что она видела в его глазах, было по меньшей мере привязанностью. Жюльетта ослепительно улыбнулась, вложила свою руку в его и кротко сказала:
– Как хочешь, Жан-Марк.
– Как хочешь? Когда это ты поступала так, как я хочу?
Взявшись за руки, они побежали вверх по лестнице. Затем по коридору – в спальню Жан-Марка. Ими овладело неудержимое веселье. Они хохотали, и их смех эхом отдавался под сводчатым потолком.
Казалось, канули в Лету тревоги и печали. В целом мире они были одни. Жан-Марк закрыл дверь спальни.
Жюльетта уже на ходу принялась возиться с застежками платья и не заметила, как он посерьезнел.
– Нет.
Жюльетта обернулась. Жан-Марк снимал жемчужно-серый атласный камзол.
– Не спеши, Жюльетта. – Его голос звучал тихо, глаза казались чернее ночи. – Не сейчас.
Жюльетта нерешительно посмотрела на него.
– Но ты же раздеваешься.
– О да. – Жан-Марк прошел вперед и небрежно бросил камзол на спинку стула, обитого голубой тканью. – Так быстро, как только возможно. Но я решил, что не хочу, чтобы ты сама это делала. – Он жестом указал на стул, куда бросил камзол. – Присядь, пожалуйста.