Жюльетта беспокойно повела плечами. Жан-Марк держал ее не сильно, но под его руками кожу девушки странно покалывало, волнующее тепло разливалось по телу. Она отступила, и Жан-Марк убрал руки.
– В Версале есть солдаты?
– Только отряд Национальной гвардии, чтобы дети революции все не разграбили.
– Хорошо. Тогда, возможно, я смогу обойтись без помощи.
– Вы собираетесь забрать Танцующий ветер одна?
– Я же сказала, что Франсуа поможет только достать мне бумаги, чтобы я смогла проехать через посты. Теперь это будет гораздо безопаснее. Франсуа сказал, что Дюпре уехал из Парижа с заданием от Марата. Возможно, вы могли бы попросить Франсуа…
– Если я смогу достать бумаги, чтобы провезти вас через посты в Версаль, то вы поедете дальше в Вазаро.
Жюльетте следовало знать, что Жан-Марк не откажется так легко от своего решения вывезти ее из Парижа.
– Как я могу ехать в Вазаро, когда мне надо привезти Танцующий ветер в Париж и отдать его вам?
– Я поеду с вами.
– Вы мне поможете? – Жюльетта насторожилась. – Почему? Это не входит в нашу договоренность.
– Я могу изменить ее пункты, если пожелаю. В конце концов, кто дает деньги за Танцующий ветер?
– Но вы все равно заплатите мне два миллиона, невзирая на вашу помощь?
Жан-Марк с минуту молчал.
– Не думаете ли вы, что я обману вас? Я полагал, вы рассматриваете мою жадность как честную.
Ей показалось, что лицо его исказила гримаса боли. Нет. Наверное, она ошиблась.
– Полагаю, и моя вера в человеческую натуру тоже не слишком сильна, и потом я ведь никогда не понимала вас.
– Единственное, что вам надо знать, – это то, что мне необходим Танцующий ветер, – сказал Жан-Марк. – Если вас схватят в момент, когда вы будете держать его в руках, мне будет дьявольски трудно выцарапать его у Национального конвента. Для меня разумнее помочь вам найти статуэтку и убедиться, что я получу ее.
– Это верно, – согласилась Жюльетта. – Вы не должны говорить Франсуа, что мы едем в Версаль. Попросите его выписать бумаги на нас как на мужа и жену. Дайте подумать… Мы станем гражданами Анри и Мадлен ла Круа и будем говорить, что работали в Версале на одного из дворян. Я потом решу, на кого именно. Следует одеться попроще. На мне будет платье из шерсти и капор, и вы должны выглядеть не так элегантно. Может быть, вам удастся подкупить кого-нибудь из охранников на воротах в Версале. – Глаза Жюльетты заблестели. – Это очень похоже на живопись, правда? Сначала фон, потом углем наметки на переднем плане, затем добавляем цвет и фактуру. Это будет очень забавно.
– Забавно? – Жан-Марк улыбнулся. – Вы напоминаете мне ребенка, жаждущего надеть маскарадный костюм. – Улыбка сошла с его лица. – И еще одно. Прежде чем я уплачу за Танцующий ветер, я хочу получить расписку, подписанную Марией-Антуанеттой, об изъятии из королевской казны этой статуэтки.
– Что она вам даст? Республика все равно конфискует его, если узнает, что он у вас.
– Танцующий ветер существует тысячу лет, а республики и монархии приходят и уходят. Кто знает, как долго будет существовать эта? Мне нужен документ.
– Вы хотите, чтобы я еще раз сходила в Тампль?
– Дьявольщина, конечно, нет! Я найду способ передать от вас в Тампль записку с просьбой к королеве о расписке. Договорились?
– Договорились.
– Скоро будем ужинать. Идите смойте с лица грязь. Она меня раздражает.
– Думаете, мне приятно? – негодующе спросила Жюльетта. – Мне пришлось притвориться дочерью фонарщика. Эти пятна грязи входили в маскировку. Мушки на лице мне не нужны.
– Могу согласиться с вами. – Взгляд Жан-Марка стал внимательным. – Они были бы излишни.
Жюльетта почувствовала, как жаркая волна окатила ее всю.
– Я понимаю, что никакие ухищрения не сделают меня такой же красивой, как Катрин или моя мать. Да я и не хотела бы этого. Это мне бы только мешало. – Жюльетта повернулась к лестнице и быстро побежала по ступенькам, не оглядываясь на Жан-Марка. – Вам повезло, что я не красавица и мне не надо часами тратить время на туалет.
– Да, мне очень повезло.
Усталость в голосе Жан-Марка заставила Жюльетту обернуться, но лицо его было бесстрастным, подобно зеркалу.
* * *
На парадных воротах по-прежнему во всем своем золотом величии сияла в лунном свете эмблема короля-Солнца, и Жюльетта на мгновение перенеслась в те времена, когда она с другими чувствами останавливалась на этом же месте. Воспоминания были настолько яркими, что для нее стало потрясением увидеть не швейцарца-охранника, а солдата в высокой черной шляпе, украшенной революционной трехцветной кокардой, и в форме с трехцветным поясом.
Солдат, чеканя шаг, подошел к фургону, которым по очереди правили она и Жан-Марк. Свет, отбрасываемый фонарем охранника, осветил его лицо, уже обшарпанное временем, с длинным носом и мясистыми щеками. Но он был при исполнении служебных обязанностей и держался строго-подозрительно. Он чуть ли не носом ткнулся в бумаги Жан-Марка.
Жюльетта плотнее завернулась в плащ, душу ее окатил холодок дурного предчувствия. Охранник слишком долго рассматривал бумаги, изучая их. Сфабрикованы они были грубо и наспех, но Жан-Марк заверил девушку, что это не будет иметь значения. Бумаги нужны были только для создания видимости на случай, если в воротах будет не один охранник. Этот был один. Если это тот, что получил взятку у Жан-Марка, то в таком представлении не было нужды.
– Ты очень поздно приехал, гражданин. Восемь пробило несколько минут назад. – Солдат поднес бумаги поближе к свету.
– Мы едем в Вандею и хотели бы забрать свои вещи, оставленные здесь два года назад, когда наш хозяин бежал из дворца.
Взгляд охранника, переместившийся на лицо Жан-Марка, был холоден.
– Здесь сказано, что ты служил у герцога де Грамона кучером.
Жан-Марк пожал плечами.
– Времена были тяжелые, это лучше, чем помирать с голоду. Слава богу и революции! Теперь мы с женой открыли кафе на улице Риволи и ни перед кем больше не пресмыкаемся.
– Тогда зачем вы едете в Вандею?
– Навестить родных. Я родился в Вандее, вот и хочу отдать свои пожитки брату – ему меньше повезло, чем нам.
Это оказался не тот охранник. Он задавал слишком много вопросов.
Он поднял фонарь и осветил Лицо Жюльетты.
– Это твоя жена? Она тоже служила у герцога де Грамона? А кем?
– Горничной.
Солдат смотрел на них с уже нескрываемым подозрением.
– Зачем врать ему? – вмешалась Жюльетта, – Все ведь знают, каким негодяем был герцог. Он держал меня при дворе и пользовался как шлюхой. Мне было всего одиннадцать, когда он силой затащил меня в постель. – Жюльетта нежно прижалась к Жан-Марку. – Я знаю, ты стараешься скрыть мой позор, но этот добрый человек, наверное, слышал, как герцог баловался с молоденькими девочками, утоляя свою похоть.