– Почему? – Ресницы Жан-Марка приподнялись, и он смотрел на нее так же настороженно, как и тогда, когда вошел в каюту.
Жюльетту внезапно уколола грусть. Он уже не был открытым, он снова оделся в броню.
– Потому что я вдруг поняла, что веду себя очень глупо. Слова ведь на самом деле не имеют никакого значения, а ты все время делал так, что для меня они стали важными. Ты заставлял меня играть в свою глупую игру, хотя я не хотела этого делать. – Жюльетта сосредоточенно встретила взгляд Жан-Марка. – Поэтому я и решила положить этому конец. Ты же не сможешь бороться со мной, если я не стану отвечать тебе тем же.
Жан-Марк долго смотрел на Жюльетту, а потом снова закрыл глаза.
– Матерь Божия, ты сделала это снова.
Жюльетта приподнялась на локте.
– Что я сделала?
– Я же говорил – у тебя чутье к игре. Она нахмурилась.
– Но я же тебе сказала…
– Я помню это. Ты собираешься заставить меня сражаться с тенями.
– Я вовсе не сражаюсь. Мне очень нравится то, что ты со мной сделал. С моей стороны было бы очень глупо отказывать себе в удовольствии просто в угоду тебе. – И Жюльетта вежливо спросила:
– А теперь можно мне тебя потрогать?
Жан-Марк открыл глаза и посмотрел на нее.
– Что?
– Мне нравится твое тело. Знаешь, ты очень красивый. – Жюльетта подвинулась ближе, не отрывая глаз от мышц его живота. – Мне хотелось бы написать обнаженного мужчину, настолько они красивее женщин. У них более четкие линии тела. – Руки Жюльетты скользили по курчавым волосам на груди Жан-Марка, они легонько щекотали ей ладони. – Но у женщины никогда не бывает возможности познать строение мышц. Микеланджело и Леонардо да Винчи изучали мертвецов, чтобы понять, как устроен человек… – Ее рука легла на его живот и тут же почувствовала, как под ее ладонью сократились и затрепетали его мышцы. – Ой, какое интересное ощущение! Ты можешь сделать это еще раз?
Жан-Марк негромко засмеялся. Зеркало снова исчезло, его лицо дышало весельем и озорством.
– Могу тебя заверить, что для меня это тоже интересное ощущение и с твоей помощью я могу дать тебе любой необходимый отклик. А теперь не могла бы ты сдвинуть руку немного ниже?..
Он уже снова был возбужден, и Жюльетту опять обдало жаром, хотя она и старалась смотреть на это явление с невозмутимой объективностью. Ее рука обхватила его мужское естество, и Жюльетта почувствовала, как он затрепетал и затвердел при ее прикосновении.
– Такой отклик просто великолепен. Как мог он снова встать так скоро? – Жюльетта легонько сжала его в руке и почувствовала, как дернулся к ней Жан-Марк. – Ты позволишь мне написать тебя без одежды?
– Пожалуй, нет. Не думаю, что мне доставит удовольствие видеть атрибуты своего мужского достоинства в какой-нибудь галерее. – Жан-Марк снова ласково провел пальцами по готовому его принять раскрытому лону и лег сверху. – Однако я с величайшей радостью буду демонстрировать их тебе и в тебе.
* * *
– Ты что-то очень присмирела. О чем ты думаешь? – Жан-Марк лениво раскрутил локон на виске Жюльетты, потом отпустил его. Прядка тут же снова свернулась в тугое колечко. Локон такой же упрямый и верный своему характеру, как и сама Жюльетта, забавляясь, подумал Жан-Марк. – Если ты лежишь и обдумываешь, как снова подъехать ко мне с вопросом о позировании обнаженным, ты даром теряешь время. Я не собираюсь этого делать, Жюльетта.
Жюльетта покачала головой, и кудрявые прядки легонько скользнули по обнаженному плечу Жан-Марка.
– Я думала не о живописи. – Девушка снова замолчала, и прошла еще минута, прежде чем она наконец спросила:
– У тебя есть дети, Жан-Марк?
– Нет.
– Откуда у тебя такая уверенность? – Жюльетта приподнялась на локте, чтобы посмотреть на него. – Полагаю, любовниц у тебя было очень много.
– Я уверен в этом.
– Но тогда каким образом?
– Я позаботился о том, чтобы у меня не было незаконнорожденных детей. Ребенок дает женщине определенную власть над мужчиной.
Жюльетта серьезно кивнула.
– Я знаю, ты этого не допустишь. Это помешало бы твоим дурацким играм. Но как ты можешь быть уверен?
Жан-Марк раздраженно втянул воздух в себя.
– Я пользовался предохранительным приспособлением, сделанным из овечьего мочевого пузыря.
– Что это такое? Звучит очень мерзко.
– Оно вовсе… А почему ты задаешь мне все эти вопросы?
– Потому что мне пришло в голову, что я могла зачать твоего ребенка. Такого рода удовольствиям нельзя предаваться без риска заиметь ребенка, не так ли?
Сладострастное чувство обладания охватило Жан-Марка с такой силой, что ошеломило его самого. Его ладонь ласково надавила на живот Жюльетты.
– Полагаю, что такая возможность существует.
– А почему ты не воспользовался этим… этим… приспособлением со мной?
– Я не готов к этому. Я же предупреждал, чтобы ты не отправлялась в это путешествие.
– Но ты же сказал, что тебя это не удивило. Тогда почему ты не защитил меня… и себя?
Она была права. Почему он этого не сделал? Такое легкомыслие было совсем не похоже на него, и тем не менее такая мысль даже не пришла ему в голову. Жан-Марк снова медленно провел рукой по животу Жюльетты, и снова его охватило чувство обладания.
– Возможно, я решил, что мне пришло время иметь ребенка. – И сухо прибавил:
– Ты так любишь твердить, что мне за тридцать и я уже мужчина не первой молодости.
Жюльетта изумленно посмотрела на него.
– Ты хочешь ребенка от меня?
– Я этого не говорил. Впрочем, до этой минуты я об этом не задумывался. У тебя действительно есть определенные качества, которыми я восхищаюсь.
Жюльетта задумалась.
– Мне совершенно ни к чему заводить ребенка. Странно, что мне раньше не пришло в голову, что я могу зачать. Наверное, я очень хотела, чтобы ты со мной это сделал, и не подумала об опасности.
– У этого акта особенность – он прогоняет здравый смысл. – Жан-Марк подвинулся на постели и прижался щекой к животу Жюльетты. Он медленно водил щекой вокруг ее пупка, упиваясь нежной кожей, ее удивительной гладкостью. Наконец, подняв голову, он посмотрел на Жюльетту.
– Но ты хотела меня не больше, чем я тебя.
– Родить ребенка, не будучи замужем, – это не погубило бы меня, как могло произойти с Катрин, но это нехорошо. Женщина может иметь любовников, если ведет себя благоразумно. Ребенка пришлось бы спрятать. – Жюльетта встретилась взглядом с Жан-Марком. – Я бы любила своего ребенка. И я не смогла бы прятать его в какой-нибудь деревне у чужих людей, словно бы стыдилась его.