— Я должен идти к тем, кому я нужен. — Отец Бернар поднялся с колен. — Этот человек мертв.
— Он дышит, и я не теряю надежды, что его можно спасти.
— Я и так потратил слишком много времени на этого сарацина, а меня ждут правоверные христиане.
Гейдж Дюмонт, встав перед отцом Бернаром во весь рост, заступил ему дорогу.
— Потратил? Этот язычник лучше всех христиан, которых я знаю.
— Не богохульствуй! Да простит Господь такие… — Отец Бернар отступил, встретившись взглядом с горящими ярко-голубыми глазами Дюмонта. На его перекошенном от гнева лице появилось неистовое, дьявольское выражение. Рука отца Бернара потянулась к груди сотворить крестное знамение, но замерла в воздухе. Хотя Гейдж Дюмонт и сражался сегодня с невиданной храбростью, словно легендарный герой-исполин, но все равно он оставался лишь простым смертным, а не исчадием ада.
— Грешно так говорить, — только и нашелся сказать отец Бернар.
— Грех оставлять человека умирать, когда он может выжить. — Гейдж выхватил из ножен меч и наставил его на священника. — Ты не отойдешь от него ни на шаг. Спаси его!
— Что ты хочешь от меня? Даже под угрозой смерти я буду повторять тебе снова и снова, что не сумею вылечить этого сарацина. Он безнадежен.
— Я знаю, кто может вылечить его.
Гейдж взглянул на небольшую группу пленных, стоявших неподалеку под охраной стражников.
— Кто сказал?
— Я, лорд Ричард Редфернский. — Высокий белокурый мужчина не спеша выступил вперед, но тут же был остановлен стражником. Он продолжал говорить через плечо солдата: — Ты хочешь, чтобы этот человек остался жив? Освободи меня, и его вылечат.
— Он лжет. Никто не сможет спасти язычника, — раздался голос отца Бернара.
Не обращая внимания на его слова, Гейдж испытующе разглядывал правильные черты лица красивого сакса.
— Так ты говоришь, что сможешь вылечить его?
— Не я. Моя жена дважды была при смерти и, если бы не знахарка из моей прислуги, ей бы не выжить.
— Предатель! — вырвалось у пожилого пленника. — Я послал эту женщину к своей дочери, а не для лечения норманнов. По мне, лучше смерть, чем помощь врагу.
— Ну и глупец ты, милорд Келлз, — огрызнулся Ричард. — Король Гарольд погиб, мы разбиты. Может, тебе и по вкусу рабство, а мне нет. Нам не подняться вновь без умения торговаться. — Он снова обратился к Гейджу: — Твоего человека еще можно спасти. Освободи меня и позволь привести лекаря. Эта женщина — рабыня, и я подарю ее тебе.
— Не успеешь, — позлорадствовал отец Бернар: его раздражала уверенность сакса.
— Мои владения к северу отсюда менее чем в часе езды, — неторопливо продолжал пленный. — Через два часа она будет у раненого.
Гейдж напряженно всматривался в лицо Ричарда.
— А что ты хочешь взамен за знахарку? — Уж он-то знал, что за все надо платить.
— Просто свободу, — не задумываясь ответил Ричард, — и… — он помолчал, — возможность служить тебе.
После минутного колебания Гейдж отрывисто бросил:
— Свободу ты, может, и получишь, но всего несколько часов назад ты убивал моих солдат. Я не беру врагов на службу.
Он повернулся к капитану Лефонту, отвечавшему за пленных.
— Возьми этого человека, солдат и поезжай в Редферн. Привези сюда эту женщину.
— Ты не пожалеешь, — продолжал Ричард, пока капитан развязывал его. — А там посмотрим, думаю, что я пригожусь тебе. — Он неторопливо растер затекшие от веревок руки.
— Мне наплевать на твою нужность. Если Малик умрет, то берегись. Будешь жрать объедки с моего стола вместе с собаками. — Гейдж повернулся к солдату: — Поставь мою палатку. Мы разобьем лагерь здесь.
Капитан Лефонт удивленно посмотрел на него.
— Мне казалось, его милость решил не останавливаясь двигаться к Лондону.
— Пусть Вильгельм идет без меня. Я присоединюсь к нему позже.
Отец Бернар недоуменно покачал головой.
— Из-за какого-то сарацина ты навлечешь на себя гнев его милости. Ничего хорошего из этого не выйдет. Его все равно не спасти.
Гейдж отвернулся. Он не хотел, чтобы отец Бернар заметил его горе и испуг от сказанных им слов.
— Он будет спасен. — Гейдж всматривался в безжизненное лицо Малика, пытаясь взглядом своих глубоких ярко-голубых глаз остановить смерть, маячившую в изголовье друга.
— Ты нарушил… свое обещание. — Голос Малика прошелестел, подобно слабому ветерку, в полумраке походной палатки. — Ты обещал… варвары не убьют меня.
— Тихо, не разговаривай. — Гейдж нежно отвел волосы со лба Малика. — Береги силы.
— На смертном одре… должен высказаться до конца. — Малик не в состоянии был открыть глаза. — Но я не могу думать о… я… не готов.
— Ты не умрешь. Я послал за лекарем.
Малик с большим трудом открыл уже подернутые пленкой небытия глаза.
— Слишком… поздно. Чувствую смерть. Жаль…
Гейдж взял его ладони в свои и крепко сжал.
— Успокойся. Ты не умрешь. Разве я когда-нибудь нарушал свое слово?
Малик поймал взгляд Гейджа и с трудом раздвинул спекшиеся губы в тщетной попытке улыбнуться.
— Нет, мой друг, никогда…
— Тогда помоги мне.
Малик закрыл глаза.
— Я постараюсь. Самое интересное… узнать… сдержишь ли ты слово на этот раз. — Он закашлялся, и в горле у него что-то забулькало. — Мы победили?
— Да. Король Гарольд мертв, одни его бароны убиты, другие взяты в плен. Мы держим Англию в кулаке. — И Гейдж выразительно сжал пальцы.
— Я знал… Они никогда, — Малик говорил медленно, с трудом, — не смогли бы дать отпор моему славному мечу.
— И ты был прав. В бою тебе нет равных. Ты непобедим.
— А Вильгельм… посвятил тебя в рыцари?
— Да. Помолчи же, отдохни!
— Отдых… Вечный покой…
Малик затих. Дрожь пробежала по его телу.
Гейджа охватило отчаяние. Неужели друг покидает его? Он склонился над раненым и с облегчением увидел слабо пульсирующую жилку на шее Малика. Пока жив.
— Поднимайся!
Вслед за окриком с Бринн сдернули одеяло и рывком подняли с постели.
— В чем дело? — истошно завопил Делмас. — Лорд Ричард, почему вы…
— Заткнись! — рявкнул Ричард. — Мне нужна твоя жена.
Бринн охватил ужас при взгляде на лорда. Ричард тяжело дышал, страх и злоба исказили его красивое лицо, карие глаза дико блестели в отблеске свечей: стоявший позади него солдат держал в руке массивный канделябр.