— Иногда ты не властен над своими снами, — грусно сказала Елена.
— Ты меня удивляешь. Я-то думал, что ты способна контролировать все.
Она оглянулась и посмотрела на него через плечо.
— Не пытайся заставить меня перестать стыдиться своего сегодняшнего поведения. Я знаю, теперь ты думаешь, что я слабая.
— Нет, ты просто человек. Нормальный человек, а не машина для убийств. — Он встретился с ней взглядом. — Каждый имеет право хотя бы иногда отпустить тормоза.
— Когда можно будет посмотреть, как ты это делаешь? Впрочем, проехали. — Она стала подниматься по лестнице. Дойдя до площадки, повернулась лицом к нему.
— Ты был сегодня добр. Спасибо.
— Да ладно тебе. Я же только слушал.
— Нет, ты сделал больше. Я не забуду.
— Уж пожалуйста. Никогда не знаешь, когда понадобится собрать долги. Полагаю, ты не собираешься впредь вести себя разумно и держаться подальше от спортзала?
Она покачала головой:
— Я должна добиться, чтобы вид спортзала не мог больше причинить мне боль. Время, проведенное с Чавезом, все еще довлеет надо мной, корежит мою жизнь, изменяет меня саму. Я этого до сегодняшнего дня не понимала. Я должна найти способ освободиться.
— Тогда, похоже, мне придется придумать способ ускорить этот процесс. Эта затянувшаяся тоска угнетает меня.
— Тебя это никак не касается.
— Ага, я сам продолжаю твердить себе то же самое. — Гален посмотрел ей в глаза. — Ничего не выходит.
Она замерла. Не могла отвести взгляда.
— Иди спать. — Он отвернулся. — Мне еще надо вымыть чашки. У мужской работы по дому нет конца.
Елена смотрела ему вслед. Что произошло в этот последний момент? Он не коснулся ее, не сказал ни одного слова, кроме простого утешения, но его взгляд поднял в ней жаркую волну. Это глупо и невозможно. Она только что снова мысленно пережила тот период ужасного сексуального насилия и жестокости, она должна чувствовать к Галену отвращение, как всегда бывало с другими мужчинами. Но это случилось, значит, то, что происходило между ними, сильнее горьких воспоминаний.
«Забудь».
Она слишком устала и запуталась, чтобы думать о сексе и Шоне Галене. Слишком большим шоком оказалось для нее осознание того, что она все еще изуродована этими воспоминаниями. Она лгала себе. Многие годы она думала, что после того, как она сбежала от Чавеза, она сможет постепенно излечиться. Теперь стало ясно, что до этого еще очень далеко.
Но она справится. Нельзя позволить Чавезу взять верх. В те последние дни она притворялась, что потерпела поражение, и это давалось ей с огромным трудом. Бывали периоды, когда она сомневалась, действительно ли это только притворство?
Это может сыграть решающую роль, когда она снова встретится с Чавезом. Он воспользуется любым колебанием, любой слабостью. И если в ней на самом деле еще остался яд от пережитого ужаса, он воспользуется и им тоже.
Но она не позволит себе слабости. Она все выяснила вовремя, и теперь она избавится от всех сомнений, прежде чем ей придется столкнуться с Чавезом.
Черт!
Гален повернул кран над раковиной на полную мощность.
Именно так и надо поступать, парень. Помочь ей встать, выслушать рассказ, который породил в нем желание четвертовать Чавеза, а потом дать ей понять, что готов завалить ее и сделать то же самое. Ему еще повезло, что она не спустилась вниз и не дала ему по шее.
Он это заслужил.
Черт! Но сексуальное напряжение чувствовалось с первого дня их знакомства, хотя он яростно с ним боролся. Он не знал, чувствовала ли Елена это напряжение до сегодняшнего вечера. Гален не хотел, чтобы она знала. Если он перестанет обращать на это внимание, все успокоится, а так будет лучше для них обоих. Он предпочитал, чтобы его отношения с женщинами были легкими, приятными и поверхностными. В Елене не было ничего легкого. Она была слишком собранна и внушала ему смешанные чувства — от жалости и желания защитить до восхищения и раздражения. Иногда в течение нескольких минут. Зачем ему это? Он не имел ни малейшего желания осложнять свою и без того непростую жизнь.
Он вымыл чашки и поставил их на сушку.
Ладно. Решить проблему и избавиться от нее. Если он умудрится закончить все достаточно быстро, он вполне может сдержаться и не сделать того, о чем потом они оба будут жалеть.
Он сел на кухонный стул и набрал номер Манеро. Несмотря на поздний час, тот сразу же ответил.
— Что слышно про Чавеза? — спросил Гален.
— Все еще в Колумбии. Делгадо утром отбыли. Слышал, прощание было сердечным.
— А Гомез?
— Ни слуху, ни духу. — Манеро помолчал. — Но тут очень много расспросов о тебе.
— О чем конкретно?
— Ну, такие простые, ласковые вопросы. Как до тебя добраться? Кому заплатить, чтобы принесли Чавезу твою голову? Где ты можешь быть? Похоже, ты хорошую кашу заварил.
— Да, я был занят. — Он немного подумал. — Сделай так, чтобы Чавез узнал номер моего телефона. Ему покажется, что он чего-то достиг, а я хочу побудить его проявить инициативу.
— Чавез не нуждается в побуждении.
— Тигру всегда хочется думать, что он единственный хищник. Он становится беспечным и забывает о ямах, которые могут для него вырыть. Позвони мне, если Чавез соберется куда-нибудь ехать. — Он повесил трубку и откинулся на спинку стула.
«Держи себя в руках».
Он впал в ярость, слушая рассказ Елены. Уже давно ему так сильно не хотелось убить человека, а ненависть делает неосмотрительным.
«Иди сюда, Чавез. Я тебя жду».
Барри захлебывался смехом.
Елена, улыбаясь, спускалась по лестнице. Вероятно, они с Домиником сегодня встали раньше ее. Смех был таким радостным, что…
Смех доносился из спортивного зала.
В шоке она остановилась, потом подошла ближе.
— Барри?
— Мама, иди скорее. Я делаю сальто.
— Вижу.
Она остановилась на пороге. Барри и Гален стояли на мате, и Гален помогал мальчику перевернуться. Она вцепилась в дверную ручку. Ей хотелось схватить Барри и унести его отсюда. Ей хотелось убить Галена.
— Смотри на меня, мама.
Гален встретился с ним взглядом.
— Да, смотри на него, мама. Он ничего себе не повредит. Мат смягчит удар при падении. Для этого он и предназначен. — Он снова повернулся к Барри: — Теперь давай попробуем сальто прогнувшись.
— Мам, ты смотришь?
Она облизала губы.