— Нет!

— Почему?

— Это — мое.

— Именно поэтому я и хочу посмотреть.

Она покачала головой, но потом снова уткнулась ему в плечо:

— Мне хочется спать.

— Засыпай. Тебе ничто не грозит. — Помедлив, он с иронией добавил: — Мой нимб сияет так ярко, что я решил сейчас не лишать его блеска.

* * *

Грегор ждал их в закрытой карете в четырех милях от Камбарона.

Он шагнул на дорогу, взмахом своего внушительного кулака приказал Джорджу остановиться и открыл дверцу кареты. Его глаза впились в лицо Марианны:

— С тобой ничего не случилось?

Она кивнула и одарила его сияющей улыбкой:

— Я была в Минстере!

Суровое лицо Грегора немного смягчилось:

— Дороти мне сказала. Она была чрезвычайно расстроена, но, по крайней мере, отрадно уже то, что Джордан взял на себя труд сообщить хоть кому-то о своих намерениях. Раньше за ним такого не водилось.

— Ты сломал дверь? — осведомился Джордан.

— Конечно. — Грегор ухмыльнулся. — Постарался сделать это как можно тише. — Он поставил Марианну на землю. — И именно так нам надо вернуть Марианну в замок. Мы поедем с ней раньше, и я постараюсь тихонько провести ее через посудомоечную и по черной лестнице наверх, в ее спальню. Ты подождешь здесь час — потом можешь явиться.

— Я не сомневаюсь, что ты сочинил для меня какую-нибудь подходящую историю.

— Саутвик. Было невыносимо жарко, ты напился и решил, что неплохо было бы прокатиться на «Морской буре». Когда ты проспался, оказалось, что вы уже отплыли далеко вдоль побережья. — Он пожал плечами. — Если учесть, что в последние годы ты вел себя относительно смирно, история звучит не совсем убедительно. Но те, кто помнит тебя Герцогом Бриллиантов, в ней не усомнятся.

Герцог Бриллиантов. Дороти как-то раз упоминала это имя. Но сейчас у Марианны не было времени вспоминать, что именно она рассказывала, — Грегор уже подталкивал ее к закрытой карете.

— Позаботься, чтобы Джордж не проболтался слугам, — кинул он Джордану через плечо.

— Он будет молчать.

— Подождите! — Марианна остановилась и повернулась к Джордану. — Я вас благодарю.

Он пожал плечами.

— Благодарить меня не за что. Я же сказал тебе: это была всего лишь пьяная причуда. — Он снова уселся в карету. — Будет ужасно скучно сидеть здесь целый час.

Марианна некоторое время молчала, пока карета Грегора мчала их прочь от Джордана, к Камбарону. Наконец она сказала:

— Это была не пьяная причуда, Грегор.

— Наверное, нет.

— Он был очень добр ко мне.

— Да, такое с ним иногда случается.

Она беспомощно взмахнула рукой:

— Я его не понимаю!

Грегор ничего не ответил, только нежно похлопал ее по руке.

Грегор считает, что она нуждается в утешении, поняла Марианна. Ну что же, возможно, он прав. Она снова в растерянности и не знает, что делать. Эти два дня сблизили их с Джорданом больше, чем предыдущие несколько месяцев. Она видела его пьяным и сердитым, снисходительным и заботливым…

И он подарил ей Минстер.

Как она может вести с ним войну, когда он так добр к ней?

Но она знала, что в решительный момент он сумеет быть безжалостным и пойдет на все, чтобы силой или хитростью выманить у нее Джедалар. Он ни в коем случае не должен знать ее собственных планов. Один час в день она отныне будет посвящать Джедалару — только так она сумеет выполнить данное маме обещание.

* * *

6 сентября 1811 года

Постоялый двор «Потерянная монета», Саутвик, Англия

Небров будет доволен.

Маркус Костейн швырнул в огонь записку, которую только что получил из Камбарона, и смотрел, как в камине бумага съежилась и почернела. Конечно, информация о том, как растет мастерство этой девчонки, может быть неточной. Его камбаронский шпион в таких вещах не разбирается. Тем не менее, она, вероятно, уже достаточно искусна, чтобы сделать то, что так необходимо герцогу Неброву. Письма его сиятельства становятся все более едкими и нетерпеливыми, особенно в последнее время. Наполеон обращает свои взоры на Восток, так что Неброву именно сейчас нужно иметь средство, чтобы его заинтересовать, иначе момент будет упущен.

«Чего он от него хочет?» — кисло подумал Костейн. Эти годы ожидания ему тоже были не по вкусу. Небров решил не рисковать, чтобы Дрейкен случайно не узнал о слежке за девчонкой, и Костейну пришлось полагаться на сообщения платного агента, а самому сидеть в этой проклятой дыре, претендующей на то, чтобы считаться портом. Эти англичане не любят иностранцев и стараются сделать его пребывание как можно более неприятным. Он еще заставит кого-нибудь заплатить за все унижения, которые здесь вытерпел!

Слава Богу, его изгнание наконец-то подходит к концу!

Костейн уселся за стол, взял перо и начал писать доклад Неброву — возможно, этот доклад будет последним.

8.

12 января 1812 года

Камбарон

— Не туда! — Марианна со всех ног кинулась через холл и отобрала у Грегора узкий витраж, который он нес в столовую. — Я хочу повесить его на стену в бальной зале: он перекликается с Цветочным куполом.

— Ты мне не сказала, — кротко ответил Грегор. — У тебя эти витражи развешаны по всему замку. — Он посмотрел на работу в изящной рамке. — Очень мило, но я считал, что тебе надоело делать цветы.

Марианна пожала плечами:

— Цветы больше всего подходят для бальной залы. Они всегда прекрасны, и людям нравится на них смотреть.

— В отличие от тигра, которого ты сделала для окна в холле, — ухмыльнулся Грегор. — Я вчера вечером увидел его на фоне заходящего солнца и готов был поклясться, что он вот-вот бросится на меня.

— Великолепно, — улыбнулась Марианна. — Значит, работа удалась. Будем надеяться, что сегодняшние гости сочтут Купол цветов не менее реалистичным. — Улыбка ее померкла, по лицу скользнула тень. — Как жаль, что я не смогу присутствовать на балу. Мне так хочется увидеть все своими глазами.

— Ты каждый день видишь этот купол. Ты работала над ним почти три года.

— Это совсем другое дело. Я пыталась представить себе, как все будет, когда начнутся танцы… Пары, кружащиеся под ним, сами будут походить на цветы.

Марианна знала, что ее мечта неосуществима.

Юные девушки, находящиеся на школьной скамье, не посещают балы, а она смирилась с мыслью, что останется вечной школьницей для того, чтобы Алексу по-прежнему не угрожали обидные уколы. Все эти три года ее держали в стороне от общества, и она успела за это время убедиться, что Грегор и Дороти говорили правду: светское общество скучающе-жестоко. Только знатность Дороти и ее резкие отповеди не дали яду коснуться их с Алексом. Девушка заставила себя снова улыбнуться: