— Это мой конь, — Касси повернулась к Джареду спиной и взяла в руки поводья. — Забери с собой седло и плыви к кораблю. Приготовь ворот к подъему Капу. Я останусь здесь и дождусь, когда вы подниметесь на борт. Если к тому времени стемнеет, зажги фонарь и трижды помахай им.
Его губы недоверчиво изогнулись.
— Ты хочешь остаться одна на берегу?
— Я не собираюсь убегать. К тому же с вами будет Лани. Неужели ты думаешь, я брошу ее?
— Я не боюсь, что ты убежишь, черт тебя побери. Но это слишком опасно. Ты не можешь…
— Мы напрасно тратим драгоценные минуты. — Касси перекинула поводья и принялась снова застегивать подпругу. Жеребец повел головой и слегка переступил ногами. — Вот видишь, он уже начинает нервничать.
— И будет дергаться еще больше, когда его потянут веревками на палубу, — грубо заметил Джаред. — Тебе повезет, если он не начнет биться, когда вы окажетесь у самого борта. Я бы смог удержать его, но тебе это вряд ли будет под силу… Что ты делаешь?
— Снимаю одежду, — Касси расстегнула жакет и сбросила его, оставшись в одной тоненькой хлопчатобумажной сорочке и юбке. — Этот костюм для верховой езды слишком тяжелый. Он будет только мешать. —
Она тут же скинула на песок и юбку. Шагнув в сторону от нее, взялась за тесемки нижней юбки.
— Подожди! — Он бросил взгляд на ботик, четверо матросов с усмешкой наблюдали за происходящим. У Бредфорда тоже глаза полезли на лоб от изумления. Только выражение лица Лани осталось по-прежнему невозмутимым. — Ты же не можешь раздеваться на виду у всех.
— А почему нет? — Нижняя юбка тоже упала на песок. Держась за Капу, она сняла ботинки, носки и раздраженно взглянула на него. — Что ты так смотришь? Ты же уже видел меня раздетой.
Но та девушка, что стояла перед ним в набедренной повязке, не вызывала такого вожделения, как эта, сбросившая одежду для верховой езды. Он доподлинно знал, как выглядит ее маленькая грудь, которая просвечивалась сквозь тонкую белую ткань сорочки, подчеркивая золотистый цвет ее загорелой кожи. Панталоны на икрах обрамляли кружева. Тело его отозвалось против его воли. В нем вспыхнуло желание. Он знал, что матросы в ботике испытали то же самое. Ему хотелось подойти к ней и натянуть на нее костюм для верховой езды, скрыть ее наготу от посторонних мужских глаз. Джаред раздраженно махнул рукой в сторону океана.
— Но они-то не видели тебя. Не заставляй моих матросов разевать рот.
— Меня нет, но они же обладали Лихуа и другими девушками. Их они хорошо рассмотрели.
— Ты не Лихуа.
— Я не хуже и не лучше. И так же, как они, не стыжусь своего тела. Это вы сначала берете, а потом стыдите и срамите нас.
— У тебя я еще ничего не брал, — коротко отрезал Джаред. — Оденься.
— И не подумаю. — Она пожала плечами. — Сорочки и панталонов мне хватит. Они довольно легкие…
— Да, тоньше паутинки. Надень юбку и жакет.
Касси с недоумением посмотрела на него.
— Ты что, жаждешь, чтобы я утонула?
— Я хочу, чтобы ты оделась и села в ботик, а я займусь жеребцом.
— Мы уже все обговорили.
— Хватит упрямиться. Ты даже не представляешь, насколько твоя затея опасна… — Он замолчал, поняв, что она не слушает его. Касси приняла решение, и можно расшибить лоб о ее непробиваемое упрямство. Пробормотав ругательство, он подхватил ее одежду с песка, забрал седло и двинулся к ботику. — Езжай на своем чертовом жеребце. Плыви, подобно Афродите. Пусть он сбросит тебя. Почему я должен беспокоиться?
— Похоже, ты опять проиграл сражение? — спросил Бредфорд у Джареда, когда тот перевалился через борт и перекинул свой груз на руки морякам. — Она тебя не послушала.
— Повезет, если жеребец не убьет ее, — отрывисто бросил Джаред.
— Капу предан ей, — спокойно сказала Лани. — Он не причинит ей ни малейшего вреда.
— Даже если взбесится от страха?
— Касси два года с терпением и любовью ухаживала за ним, — пояснила Лани. — Он знает, что от нее исходят только доброта и понимание.
Покачав с сомнением головой, Джаред оглянулся на девушку, оставшуюся на берегу. Она стояла возле коня, что-то говоря ему и поглаживая морду. Рядом с мощным жеребцом она выглядела такой хрупкой и слабой.
Солнце уже скрылось, но сумерки еще не наступили, когда Касси увидела, что ботик доплыл до «Жозефины». Вот и хорошо, сказала она себе. Капу не так станет нервничать, если еще будет светло, и они поплывут не в темноте.
Может быть.
Глубоко вздохнув, она вскочила верхом на Капу. Конь нервно передернулся, и она снова принялась уговаривать и убеждать, что ничего плохого с ним не произойдет.
— Все хорошо. Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. Мы просто немного поплаваем. — И Касси ласково направила его навстречу прибою. — Ты же любишь воду, ты что — забыл?
Может, Капу и любил воду, но он терпеть не мог корабли. Слишком много плохого и тяжелого было с ними связано: голод, побои, истязания, когда пьяный хозяин спускался в трюм, а конюх держал его, чтобы тот мог беспрепятственно хлестать его кнутом. Воспоминания боли не стерло время. Когда Касси впервые увидела Капу на берегу, его шкура была испещрена следами побоев, раны гноились. Касси тогда чуть не задохнулась от гнева. Случится настоящее чудо, если теперь жеребец позволит им продеть веревки и поднять его на палубу.
Но другого выхода не было. Она не мокла оставить его на острове — он бы погиб, никого к себе не подпуская.
— Сейчас все будет по-другому, — бормотала она ему в ухо, когда они зашли на глубину, где он мог плыть. — Никто не посмеет тебя обидеть. Мы снова будем вместе. Мне нравится заботиться о тебе. Я люблю тебя.
Конь прял ушами, словно внимательно прислушивался к ее словам, но мышцы корпуса, которые она ощущала ногами, по-прежнему оставались напряженными. Капу чувствовал, что это не обычный их заплыв. Если ей не удастся заставить его мягко развернуться, когда они окажутся у борта, то в последнюю минуту…
Вскинув глаза, она увидела Дейнмаунта. Перегнувшись через борт корабля, он наблюдал за ними с мрачным выражением. Но он почти всегда так выглядит.
Нет, неправда. Той ночью на берегу он был чувственным, раскованным, свободным, и улыбка, светившаяся на его лице, несла в себе безрассудство язычника.
Джаред тогда переживал счастливые минуты, поскольку отыскал ее отца.
До корабля оставалось еще полпути.
И Касси снова принялась нашептывать ласковые слова на ухо коню:
— Ты останешься со мной. У нас все получится хорошо. Вот увидишь. Ты только ничего не бойся.
Капу нежно заржал в ответ, словно понял, о чем она молит его.
Это, несомненно, хороший знак. Может, он забыл о своем прежнем мучителе, получавшем наслаждение от истязаний его. Тогда для Капу трюм на корабле был пыткой. Прошло уже два года, и за все это время он видел только бесконечную доброту и любовь.