– Глава шотландского клана нигде не появляется один. По традиции его всегда сопровождает телохранитель. Нам пришлось взять в плен и его двоюродного брата Гэвина Гордона. – Перси пожал мечами. – К нашему удивлению, этот молодой человек довольно плохо справлялся со своими обязанностями. Капитан отряда сказал, что Макдаррену пришлось защищать и самого себя, и своего телохранителя. Гордона в схватке ранили.
– Но он жив?
– Потерял много крови. Но рана не смертельная. Он поправится.
– Хорошо. Он нам пригодится.
– Для чего?
– У варваров есть свои понятия о чести, о верности. Из твоего отчета нетрудно понять, что насколько глубоко Макдаррен умеет ненавидеть, настолько же сильно в нем развито чувство преданности своим людям. – Королева поднялась и поправила гофрированный воротник, украшавший ее платье. – Впрочем, скоро мы получим возможность убедиться в этом. Ты будешь сопровождать меня в Тауэр.
– Сейчас? В такое время? – Он посмотрел на нее широко раскрытыми от удивления глазами. – Ваше величество, скоро полночь.
– Тем лучше. Я не хочу, чтобы, о моей встрече с ним судили на каждом лондонском перекрестке. Прикажи подать лодку.
– Может быть, все-таки лучше отложить на завтра?
– Нет, – отрезала она. – Делай, что я сказала. Мы и без того потеряли слишком много времени из-за вашей нерасторопности.
Перси опустил глаза, чтобы скрыть негодование. Королева рассуждала как женщина и не понимала всей трудности своего поручения. Что он мог сделать? Отправиться в море на поиски этого пирата, который охотился за испанскими кораблями?
Монтгрейв глубоко вздохнул и проговорил сквозь зубы:
– Слушаюсь, ваше величество, – поклонился и, пятясь, вышел из комнаты.
Елизавета некоторое время смотрела на захлопнувшуюся дверь, потом подошла к окну и остановилась перед ним, глядя в темноту. При всей своей заносчивости и напыщенности Перси очень даже не глуп. Ведь в конце концов ему удалось совершить почти невозможное – схватить этого неуловимого Макдаррена. В какой-то момент ей даже начало казаться, что задуманный план так и останется невыполненным.
Елизавета перевела взгляд на лежащий на письменном столе указ и нахмурилась. Бумага лежала, дожидаясь ее подписи, и необходимость принять наконец решение тяжелым грузом лежала на сердце. Боже праведный, неужто нет другого выхода?
Она знала ответ.
Другого выхода не существовало. Они не оставят ее в покое.
Но прежде чем она уступит этим кровожадным пиявкам из парламента, ей надо привести в действие свой план...
Королева отвернулась от лежащего на столе указа, чувствуя, как надежда и уверенность вновь возвращаются к ней. Ей только надо выиграть предстоящее сражение с Макдарреном. Мысль об этом возбуждала ее. Судя по всему, он достойный противник. А ничто не доставляло Елизавете такого удовольствия, как возможность доказать незаурядному мужчине, насколько умнее может быть женщина.
Она отвернулась от окна и решительно направилась в гардеробную.
– Маргарет! Мой плащ!
– Это все из-за меня. – Гэвин печальным взглядом обвел тесную камеру и снова посмотрел на Роберта, который сидел на другом, таком же грубо сколоченном топчане. – Если бы не моя нерасторопность, нам удалось бы уйти...
Роберт зевнул.
– Верно. Ты никудышный телохранитель. И орудуешь мечом, как метлой.
– Мне не стоило набиваться в сопровождающие. Джок не допустил бы, чтобы тебя схватили.
– Их было намного больше, чем нас.
– Тебе не впервой отбиваться от превосходящего числа противников. Если бы меня не ранили, ты бы сумел пробиться к выходу.
– Гэвин!
–Да?
– Ты мне надоел. Как телохранитель ты никуда не годишься – с этим я согласен. Но раньше с тобой, по крайней мере, не было скучно...
– Выходит, ты меня держал за шута?
Несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте, братья росли вместе и, за исключением тех лет, что Роберт провел в Испании, никогда не разлучались. Их родным домом был Крейгдью, и эта общая любовь сближала их, как ничто другое.
– Хочешь пить?
– Немного, – отозвался Гэвин. На самом деле его давно мучила жажда, но он не знал, хватит ли у него сил подняться и набрать воды из кувшина, который стоял на столе в противоположном конце комнаты. Роберт и без того нянчился с ним все время их долгого пути из Эдинбурга: перевязывал, рану, смачивал и менял повязки на лбу, когда его трясла лихорадка, вытирал пот. Пора самому вставать на ноги.
– Лежи! Я сейчас принесу!
– Да нет, я сам уже могу ходить...
Роберт поднялся и, не слушая его, налил воды в кубок.
– Зачем ты согласился взять меня с собой в море вместо Джока?
– Тебе же так хотелось увидеть все своими глазами.
– Да, наслушался россказней о золоте, о славе...
– Золота хватило. – Роберт поднес кубок Гэвину. – А вот славного ничего не произошло. Так ведь?
Гэвин с жадностью припал губами к воде и долго, с наслаждением пил.
– Не думал, что придется проливать столько крови.
– А как можно захватить корабль, не пролив крови? Иначе и золота не видать. А ты сам понимаешь, как оно нужно для Крейгдью.
Гэвин прекрасно знал, сколько сделал Роберт для их скудного, сурового и неплодородного края.
Гэвин допил остаток воды.
– Как ты думаешь, они нас повесят?
– Вряд ли.
– Тогда зачем они схватили нас?
– Ты разве не слышал? Монтгрейв сказал, что королева хочет меня видеть.
– Говорил я тебе: не нападай на ее корабль.
– Думается, мы здесь по другой причине. Монтгрейв выполняет только особые поручения королевы.
– Особые? Ты догадываешься, что это может быть?
– У меня есть несколько предположений... Хочешь еще пить?
Юноша покачал головой.
– Тогда ложись. – Роберт с грубоватой нежностью заставил брата лечь и укрыл его одеялом.
Гэвин подумал, что еще несколько дней назад и представить себе не мог, насколько внимательным, нежным и заботливым можёт быть Роберт. Впрочем, нет. Неправда. Он помнил, что таким же добрым и внимательным брат был и в детстве. До отъезда в Испанию. Вернулся он оттуда совершенно другим. Жесткий, насмешливый человек по прозвищу Черный Роберт. Правитель Крейгдью, глава клана, вынужденный принимать подчас суровые и жестокие решения и делающий это без малейших колебаний. «Не то, что я», – уныло подумал Гэвин, вспомнив, как после первой своей битвы он стоял у борта, и его выворачивало наизнанку.