— Нет, я останусь с тобой, пока ребенок не родится. — Антоний крепко сжал ей руку. — Я же обещал больше никогда тебя не бросать.
— Уж лучше бы бросил до зачатия.
— Ты это серьезно?
— Нет, шучу. — От боли Цира прикусила губу. — Ты что, не понимаешь? Я хочу этого ребенка! Только уж очень больно. Должен же быть какой-то способ избавить женщину от всего этого!
— Уверен, со временем ты что-то придумаешь. — Голос у него дрожал. — А пока я буду счастлив, если ты наконец родишь и твои мучения закончатся.
«Ему страшно», — в полузабытье подумала Цира. Антонию, который ничего не боится, теперь было страшно.
— По-моему, я умираю.
— Нет!
— Конечно, нет! Я просто ною, потому что это несправедливость, что женщины должны так мучиться, производя на свет потомство. Ты должен мне помочь!
— Помог бы, если бы знал как.
Голос у него немного окреп, но все еще чуточку вздрагивал.
— С другой стороны, мне кажется, будь у тебя такой живот, я бы с тобой лечь не смогла. Это было бы нелепо. Мне на себя и смотреть-то противно.
— Ты прекрасна. Ты всегда прекрасна.
— Оставь! — Ее снова пронзила боль. — Эти края такие суровые и холодные, женщине здесь нелегко. Но им меня не покорить. Я их сама покорю. Одолею. И с этими родами справлюсь. Я выращу это дитя и дам ему все, чего была лишена сама. — Она протянула руку и ласково коснулась его щеки. — Антоний, я так счастлива, что не потеряла тебя. Бархатные ночи и серебристый рассвет. Вот к чему я велела стремиться Пии. Но, кроме них, еще столько всего! — Она закрыла глаза. — Еще полжизни впереди…
— Цира!
— Антоний, ради всех богов… — Она распахнула ресницы. — Я же сказала, что не собираюсь умирать. Я просто устала. Сейчас мне не до тебя. Замолчи или уходи, пока я не рожу.
— Я буду молчать.
— Вот и хорошо. Мне лучше, когда ты здесь.
Макдаф ответил на звонок не сразу. Голос у него было сонный.
— Сколько детей было у Циры? — услышал он голос Джейн.
— Что?
— У нее был всего один ребенок? Она что, умерла в родах?
— Зачем тебе это?
— Ответьте!
— Согласно семейному преданию, у Циры было четверо детей. Не знаю, как она умерла, но она была уже в преклонном возрасте.
Джейн вздохнула с облегчением.
— Спасибо. — Она спохватилась: — Вы сейчас где?
— В Канаде.
— Нашли Джока?
— Пока нет. Но найду обязательно.
— Простите, что разбудила. Спокойной ночи. Макдаф хмыкнул:
— Да ради бога! Я рад, что ты о нас думаешь. — Он защелкнул телефон.
— Все в порядке? — В дверях спальни Джейн стояла Ева.
— Все отлично. — Джейн тоже дала отбой. — Надо было кое-что уточнить.
— В такое время?
— Это было срочно. — Она встала и надела халат. — Идем. Раз мы обе не спим, выпьем по чашке шоколада. Ты все время столько работаешь, что мне даже поговорить с тобой не удается. — Она шагнула к двери. — Конечно, отчасти это моя вина. Я рано ложусь и сплю допоздна. Не знаю, что со мной такое. Такое ощущение, будто я снотворного накачалась.
— Это переутомление. Плюс реакция на гибель Майка. Не говоря уже о том, что тебе пришлось пережить в Айдахо. — Ева проследовала за дочерью на кухню. — Я рада, что ты наконец-то отдыхаешь. Когда думаешь ехать в университет?
— Скоро. В этом семестре я слишком много пропустила. Надо будет как-то наверстывать.
— Так когда?
— Не знаю. — Джейн улыбнулась. — Может, вообще буду торчать тут, пока не выгонишь.
— Нашла чем пугать! Мы с Джо только рады будем. — Она насыпала в две кружки растворимого какао. — Только что-то я сомневаюсь… — Ева залила порошок кипятком. — Что, Джейн, опять сон приснился?
Та кивнула.
— Но не страшный. — Она сморщила нос. — Если только не считать чем-то страшным роды.
Ева кивнула:
— Это страшный, но волшебный процесс.
— Я думала, сны прекратятся, когда Цира выберется из катакомб. Такое впечатление, что я на ней зациклилась.
Ева протянула ей чашку.
— И это тебя огорчает?
— Нет. По-моему, нет. За столько лет она мне стала вроде подруги. — Она шагнула на крыльцо. — Но иногда она меня обескураживает.
— Ты больше на нее не злишься. — Ева присела на перила. — Раньше ты все время оправдывалась.
— Потому что не понимала, откуда эти сны. Я не могла найти им логического объяснения.
— А теперь нашла?
— В античных документах были упоминания о Демониде. Не только те, о которых мы знаем. Наверное, из них я и узнала о Цире.
— Или нет.
— Спасибо за поддержку.
— Если Макдаф не врет насчет твоего происхождения — вот тебе и объяснение. — Ева посмотрела на озеро. — Я слышала, что существует родовая память.
— И в моем мозгу она трансформируется в сны, в которых все, как на яву? Это натяжка, Ева.
— Ничего лучше предложить не могу. — Она помолчала. — Ты как-то говорила, что тебе кажется, что Цира хочет установить контакт, не дать пустить ее золото на те цели, на какие его стремятся потратить все.
— Это на меня затмение нашло. — Девушка присела на крыльцо и потрепала Тоби, который разлегся у ее ног ступенькой ниже. — Правду сказать, с тех пор как Цира начала свои ночные визиты, просветление на меня редко находит. Ничего. Я к ней уже привыкла. Когда был перерыв, мне ее даже недоставало.
— Могу тебя понять, — поддакнула Ева.
— Я знаю. — Джейн подняла на нее глаза. — Что бы со мной ни происходило, ты всегда понимаешь. Вот почему с тобой я могу говорить на такие темы, какие никогда не стану обсуждать с кем-то еще.
Ева помолчала:
— И даже с Тревором? Джейн покачала головой:
— Там все еще сыро, только-только наклевывается. Рядом с ним я голову теряю, а это не способствует здравому осмыслению отношений. — Джейн задумалась. — Цира писала о бархатных ночах и серебристом рассвете. Это она, конечно, о сексе, но «серебристый рассвет» явно подразумевал что-то еще. Я все пыталась разгадать. Может, это она про отношения, которые изменили ее взгляд на жизнь? — Она наклонила голову. — Не знаю. Я слишком практичная. Мне, наверное, сто лет понадобится, чтобы начать это чувствовать.
— Сто. Или двести.