Тревор успел сделать больше того, на что она смела надеяться.
— Что-нибудь еще?
— О Зонтаге все. Но я сумел поговорить с двумя студентами об извержении. Это было не так уж трудно. Ребята полны энтузиазма. Просто бредят тем днем. И даже дышат им. С каждым взмахом лопаты.
— Они говорили о театре? — с жаром спросила Джейн.
— До этой темы мы дойти не успели. Они были слишком поглощены самим извержением.
— Могу их понять.
— Но вы разочарованы. Странно. Должно быть, произошел чудовищный взрыв. Только что ярко светило солнце, а потом наступил конец их мира.
Ночь без воздуха.
— Солнце? Я думала, это случилось ночью.
— Серьезно? Извержение произошло днем. В седьмом часу после восхода солнца. Но тому, кто был в тоннеле, это могло показаться ночью. Или когда в небо взвились дым и пепел… Одним словом, конец света.
— Но я читала, что за все эти годы в Геркулануме обнаружили немногие останки. Может быть, большинству жителей удалось бежать?
— В последние годы останки находили в отводном канале у пристани. Есть гипотеза, что сотни горожан пытались выйти в море, но погибли на берегу, накрытые гигантской приливной волной сейсмического происхождения. То есть цунами.
— О боже…
— Но скелеты почти полностью сохранились и там. Это делает нашу историю об обнаружении скелета Циры в фойе театра еще более правдоподобной. Я уверен, что Альдо изучил все подробности извержения, описанные в литературе.
Джейн так ярко представила себе толпу несчастных людей, бегущих к морю, что совсем забыла об Альдо.
— Я тоже уверена. Тем более что извержение повлияло на всю его жизнь. Так что это вполне правдоподобно. Цира могла быть погребена там.
— Могла. Ученые пока не пришли к единому мнению, что случилось со всеми этими людьми. Весь город покрыт двадцатиметровым слоем вулканической лавы. А поток жидкости, обладающей высокой температурой, способен творить чудеса. Что-то превращает в уголь, а что-то оставляет в целости и сохранности. В некоторых домах были найдены неповрежденные восковые таблички. Уму непостижимо.
— Но ведь свитки в библиотеке Юлия тоже сохранились.
— Тот тоннель был далеко и находился на противоположной стороне Геркуланума. До него поток практически не добрался. Кроме того, свитки хранились в бронзовых тубусах.
— Вы не видели в тоннеле Юлия признаков того, что земля разверзалась и оттуда лилась огненная лава?
— Нет. Мы редко выходили из библиотеки. Я уже говорил, что работа продвигалась медленно, а Гвидо становился все более требовательным. — Он сделал паузу. — А что?
— Ничего. Просто интересно. — Нет, нельзя давать волю пустому любопытству. Иначе она никогда не дойдет до главного. — Тревор, я действительно хочу знать про театр.
— Потому что это имеет отношение к Цире?
— А еще я хочу знать, что говорилось в тех свитках о Цире. Вы ограничились одними намеками.
— Я могу рассказать только то, что о ней думал Юлий. И несколько переписчиков, которые фиксировали его словесные описания.
— Они все одинаковые?
— Ничего подобного. По-моему, переписчики делали то же, что делают все «негры», если их никто не контролирует. Выдумывали напропалую и передавали собственные впечатления.
— Что они писали?
— Об этом я расскажу завтра.
— Садист!
Тревор засмеялся:
— И вам не стыдно? Неужели Куинн и Ева никогда не отчитывали вас за грубость?
— Нет. Они не верят в пользу нотаций. Тем более что когда я попала к ним, перевоспитывать меня было слишком поздно. Кто бы говорил…
— Приму к сведению. И позвоню вам завтра вечером.
— Что сказать Еве про Зонтага?
— Что я беру это дело на себя. Спокойной ночи.
Джейн нажала на кнопку и отправилась к Еве.
— Он говорит, что сам справится с Зонтагом, — сказала она Еве. — Только не спрашивай, каким образом. Чувствую, что нам лучше не знать этого.
Ева кивнула:
— Я бы не удивилась. Сегодня в римском веб-сайте упоминается о видном британском археологе, который якобы сказал, что эта находка может стать величайшим открытием со времен, обнаружения останков Тутанхамона. Поэтому Тревору нужно поторапливаться. Зонтаг — не единственный археолог в Геркулануме, но самый известный из них. Скоро ему начнут задавать вопросы.
— Но даже если он станет все отрицать, это не будет катастрофой. Тревор говорил, что большинство археологов предпочитает до поры до времени помалкивать о своих находках.
— А если он расскажет о звонке Теда Карпентера?
Джейн пожала плечами:
— Придется положиться на Тревора. Тем более что выбора у нас нет.
Офис Зонтага занимал первый этаж складского помещения на набережной и был обставлен с вызывающей роскошью. В кабинете стоял низкий бархатный диван, пол был застлан ковром, а на изящном возвышении красовался старинный письменный стол.
— Профессор Зонтаг? — спросил Тревор. — Можно войти?
Герберт Зонтаг недовольно нахмурился и поднял глаза.
— Кто вы такой? Я занят. Обратитесь к моему помощнику.
— Кажется, он куда-то вышел. Меня зовут Марк Тревор. — Тревор вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. — Но это не имеет значения. Вы все равно не захотели бы, чтобы он стал свидетелем этого разговора. Нам с вами предстоит поторговаться.
— Что вы себе позволяете?! Убирайтесь! — Зонтаг поднялся на ноги, красный от гнева. — Что бы вы ни продавали, я ничего у вас не куплю.
— Это точно! Не купите, а продадите. Причем с немалой выгодой. А если вы сделаете все как нужно, то получите вдвое больше.
— Понятия не имею, о чем вы говорите, — ледяным тоном ответил Зонтаг. — Но если вы не уйдете немедленно, я вызову охранника.
— Вы действительно хотите, чтобы все узнали о «Девочке и дельфине»?
Зонтаг оторопел:
— Простите, не понял…
— Бесценная статуя, которая пережила извержение. Вы нашли ее одиннадцать лет назад у пристани.
— Чушь!
— Она довольно маленькая, и вам не составило труда сохранить находку в тайне. — Судя по тому, что мне известно об этом периоде вашей карьеры, вы постепенно вошли во вкус. Когда вы понимали, что появился шанс отыскать что-то ценное, то отсылали помощников и откапывали вещь сами. Но у вас явно не было нужных связей, чтобы получить за статую настоящую цену. Джеймс Мантки до сих пор хихикает при мысли о том, как он вас надул.
Зонтаг побелел:
— Вы лжете.
Тревор покачал головой: