Впереди замаячила как раз та зона отдыха, где мистер Грен поменял свой снегоочиститель на «субару» повара. Та, куда ненадолго заехали Оуэн и Генри, потому что туда вела линия. Стоянка была забита машинами, но у них нашлось достаточно мелочи, чтобы пробиться к торговым автоматам.
Слава Богу.
7
Какими бы поражениями и победами ни знаменовалось так называемое флоридское президентство (полный их список до сих пор не опубликован), в активе всегда будет числиться одно: речь памятным ноябрьским утром положила конец Космическому Ужасу.
Существовало немало различных мнений по поводу того, почему речь сработала (дело не в умении повести за собой массы, просто момент выбран подходящий, — презрительно фыркал один критик), но она сработала. Изголодавшиеся по жесткой информации люди, которым пришлось бежать с насиженных мест, съезжали с шоссе, чтобы увидеть выступление президента. Магазинчики бытовой техники в торговых центрах были забиты молчаливыми, растерянными беженцами. На автозаправках вдоль 1-95 работники, вместо того чтобы обслуживать клиентов, запирались, ставили переносные телевизоры рядом с кассовыми аппаратами и смотрели. В барах было яблоку негде упасть. Зачастую местные жители пускали в свои дома любого, кто хотел увидеть лицо президента. Они могли бы послушать речь по радио (как Джоунси и мистер Грей), в своих машинах, на ходу, но так поступали немногие. По утверждениям недругов президента, речь попросту перебила инерцию паники.
— Да на его месте даже Порки-Пиг наверняка добился бы точно такого же результата, произнеси он речь в такую минуту, — высказался один из них.
Второй придерживался иного мнения.
— Речь стала поворотным моментом в кризисной ситуации, — возражал он. — Сейчас на дорогах не менее шести тысяч водителей. Сделай президент хоть одну ошибку, прозвучи в его словах тревога, и к полудню это число возросло бы раз в сто. И вся эта волна беженцев захлестнула бы Нью-Йорк, самая большая со времен «Пыльной Чаши» [75] . Американцы, особенно жители Новой Англии, обратились к своему избранному ничтожным большинством лидеру за помощью… за утешением и ободрением. И он ответил самым проникновенным во все времена обращением к народу. Только и всего.
Так это или нет, социология или мудрость вождя тут причиной, но речь вышла почти такой, как ожидали Оуэн и Генри… что касается Курца, он предсказал почти каждое слово и оборот. Во главе угла стояли две простые идеи, представленные как абсолютные факты и рассчитанные на то, чтобы заглушить ужас, тяжело ворочавшийся в груди каждого американского обывателя. Первая заключалась в том, что пусть пришельцы не размахивали оливковыми ветвями и не раздавали бесплатных подарков, все же не проявляли никакой враждебности. Вторая разъясняла, что хотя они занесли некий вид вируса, его удалось изолировать в пределах Джефферсон-тракт (президент показал район на карте, так же умело, как синоптик — зону низкого давления). И даже там он погибает, абсолютно без всякого вмешательства ученых и военных экспертов.
— Хотя в данную минуту наверняка сказать невозможно, — сообщил президент затаившим дыхание слушателям (особенно тем, кто оказался в северо-восточном коридоре Новой Англии, — эти вообще, кажется, забыли о существовании воздуха), — мы уверены, что пришельцы привезли этот вирус с собой, как неосторожные путешественники, иногда сами того не зная, пересекают границу с насекомыми или микробами в багаже или купленных вещах. Конечно, таможенники стараются все проверить, но, к сожалению… — широкая улыбка Великого Белого Отца, — …наши недавние гости не проходили контрольно-пропускного пункта. Да, несколько человек заразились, в основном военнослужащие. Но подавляющее большинство (это что-то вроде обычного грибкового заболевания, известного как микоз) уже сумело победить болезнь самостоятельно. В районе объявлен карантин, но люди, оказавшиеся за пределами этой зоны, находятся вне всяческой опасности, повторяю, вне всяческой опасности.
— Если вы живете в Мэне и покинули свои дома, — заявил президент, — предлагаю вам вернуться. Как сказал Франклин Делано Рузвельт, нам нечего бояться, кроме самого страха.
Он не обмолвился о расстреле серых человечков, взорванном корабле, захваченных и интернированных охотниках, пожаре в магазине Госслина и мятеже. Ни звука о последних «Империэл Вэлли» Кейт Галлахер, которых загоняли и убивали, как бешеных псов (по мнению многих, они были куда хуже любого бешеного пса). Ни слова о Курце и о Тифозном Джоунси. Президент всего лишь погасил шквал паники, прежде чем он вырвался из-под контроля.
Большинство слушателей последовали его совету и вернулись домой.
Для некоторых, разумеется, это оказалось невозможным.
Для некоторых понятие «дом» было вычеркнуто из словаря.
8
Небольшая процессия продвигалась на юг под темным небом, возглавляемая ржавым красным «субару», который Мари Тержен из Личфилда никогда больше не увидит. Генри, Оуэн и Даддитс находились в пятидесяти пяти милях, или пятидесяти минутах позади. Курц и его люди, как раз выезжающие из зоны отдыха на 81 и миле (к тому времени, как они вырулили на шоссе, Перли жадно заглатывал уже вторую бутылку воды «Пайя»), отстали от Джоунси и мистера Грея приблизительно на семьдесят пять миль. Между Курцем и его добычей оставалось двадцать миль.
Если бы не плотное облачное одеяло, наблюдатель в низко летящем спортивном самолете мог бы видеть всех троих одновременно: «субару» и оба «хамви», ровно в одиннадцать сорок три по восточному времени, как раз в тот момент, когда президент завершил речь словами:
— Благослови вас Господь, мои соотечественники. И благослови Господь Америку.
Джоунси и мистер Грей пересекали мост Киттери — Портсмут, ведущий в Нью-Хемпшир. Генри, Оуэн и Даддитс проезжали мимо поворота № 9, позволявшего добраться до Фалмута, Камберленда и Джерусалемс-Лот. Курц, Фредди и Перлмуттер (живот Перлмуттера снова набухал; он полулежал, стеная и испуская смрадные газы — возможно, своего рода критика в адрес Великого Белого Отца) проезжали развязку с шоссе № 295, к северу от Брунсвика. Все три машины было легко заметить, потому что дорога почти опустела: водители останавливались, чтобы упиться утешительной, подкрепленной цветной картой лекцией президента.
Подпитываясь неистощимыми воспоминаниями Джоунси, мистер Грей свернул с № 95 на № 495 сразу же после пересечения границы Нью-Хемпшира с Массачусетсом… и указал направление Даддитсу, которому путь Джоунси представлялся ярко-желтой линией — по ней-то и следовал «хамви». В городке Марлборо мистер Грей свернет на 1-90, одну из самых широких восточно-западных автострад Америки. В «штате у залива» [76] эта дорога известна как Масс-Пайк, массачусетская автомагистраль. Согласно Джоунси, поворот № 8 вел в Палмер, Амхерст и Уэйр. В шести милях от Уэйра находился Куэббин.