Без всяких церемоний швырнул на пол, рядом с плитой, где, как ни в чем не бывало, шкворчала на сковороде маралятина, присел на корточки, беглым взглядом оценив свою работу, – как и рассчитывал, одна пуля в плечо навылет, вторая пробила руку выше локтя – бросился к двери, заглянул во все имевшиеся комнаты. Их было три. В двух – кровати. Телевизор, сервант, платяной шкаф, ничего особенного... В третьей на широком столе – большая черная рация, светится зеленый глазок, лежат наушники с микрофоном на удобно искривленном стержне, и рядом – другая рация, портативная, какую можно носить в кармане, с толстой и короткой кольчатой антенной.
Не было времени. Он кинулся назад, выдернул у бесчувственной Нины ремень из штанов, грубо вывернул руки и захватил запястья мертвой петлей, чуть испачкав кровью рукав. Выскочил во двор, по пути схватив стоявшее на крыльце ведро и прикрыв им хозяйкин ТТ. Федор лежал на том же месте, с ним все было кончено. Мазур схватил его под мышки, затащил в предбанник, а там и дальше, бросил на пол рядом с топившейся печкой, словно охапку дров. Улыбнулся Ольге – точнее, ощерился мимолетным волчьим оскалом:
– Порядок. Давай в дом.
– Оба? – спросила она гораздо спокойнее, чем Мазур ожидал.
– Да нет, с хозяйкой мне побалакать нужно...
Ольга переступила через труп, как через бревно. Обогнав ее, Мазур вошел в дом первым. Нина уже очнулась, пыталась перевалиться на спину. Все в том же сумасшедшем ритме – вдруг на перевозе машины появятся? – Мазур снял ремень, содрал с женщины через голову свитер (она прямо-таки взвыла от боли), распахнул дверцу висевшего на стене шкафчика с красным крестом. Точно, довольно богатая аптечка. Дернул навощенную ниточку, располосовав пополам обертку индпакета, быстро принялся бинтовать раны – под свитером на ней обнаружилась белая безрукавка, так что снимать не пришлось. Туго затянул бинты, мгновенно наплывшие кровью. Нина все это время сидела, как мертвая, закрыв глаза.
За спиной затрещало, пахнуло мясом. Обернулся – это Ольга спокойно переворачивала коричневые, подрумяненные куски. «Ну, молодцом», – про себя похвалил ее Мазур, пораскинув мозгами, достал еще пакет и наложил сверху дополнительные повязки с ватными тампонами – а то сомлеет еще от вида крови, стерва...
Схватил свитер, полил его из чайника холодной водой и быстренько затер пятна крови на полу. Пол был выкрашен в темно-коричневый цвет, так что, если не присматриваться, ничего и не заметно. Вышел на крыльцо, разделался с оставшимися там потеками крови. Во дворе, на досках, не осталось ни малейшего следа, все моментально смыл дождь, только под стенкой бани еще пузырилась слегка розоватая водичка...
Вернулся в дом. Нина успела отползти в угол, к огромному старомодному буфету, уставилась на него, лицо искажено болью и страхом. Усмехнувшись, он бросил:
– Так и сидеть, сука... – Передал пистолет Ольге и громко сказал: – Если дернется, ногу прострели. Ногу, ясно? Она мне пока живая нужна...
Ольга взяла у него новехонький ТТ – губы решительно сжаты, лицо спокойное. «Боевая подруга, – мимолетно умилился Мазур, – надо же, как держится...»
И прошел в комнату с рацией. Не садясь, внимательно ее осмотрел. Хорошая рация, мощная, ненашенская, но с такой он моментально справился бы – не будь замка...
А замок тут имелся. На панельке из черной пластмассы – десять клавиш с красными цифирками, от нуля до девяти. С такими штуками Мазур сталкивался редко, но был о них наслышан. Замок надежнейший. Нет нужды в бронированных дверях, хитрых системах охраны и амбалах с суперсовременными автоматами – тот, кто не знает шифра, рацией воспользоваться ни за что не сможет. Иногда блокируют прием, иногда передачу – а то и все вместе... Зеленый глазок издевательски светится, питание подключено, а вот поди ж ты...
Вернулся в комнату. Взял у Ольги пистолет, бросил:
– Можно и снимать сковородку, не до гурманства... – и повернулся к Нине: – Встать. Марш вперед.
Завел в комнату с рацией, кивнул в ту сторону:
– Код?
Нина присела на стул, похоже, не играла, и в самом деле малость обессилела от потери крови и шока. Шевельнула бледными губами:
– Я не знаю... Федя радист...
Мазур нагнулся над столом. Внимательно осмотрел наушники, даже поднес к носу, принюхался. Снял с черной пластмассы едва заметный волос – длинный, темный. Кивнул на пепельницу, где покоились несколько длинных окурков:
– Не бреши, инфузория-тапочка. Волос определенно твой. И чинарики в твоей помаде. Ну?
– Не знаю...
Удар рукояткой, не столь уж сильный, пришелся по одной из повязок. Она передернулась, закатила глаза, стала сползать со стула. Мазур вовремя подхватил ее, схватил со стола красную одноразовую зажигалку и чиркнул, поднес огонек к подбородку. Не было ни времени, ни охоты вспоминать о гуманизме и различиях меж слабым и сильным полами. Перед ним был враг, и точка. Либо ты его, либо он тебя, других правил не имеется...
Нина резко отдернула голову, ее лицо исказилось:
– Козел сучий...
– Крыса, а тебе не кажется, что ты держишься чуточку иначе, чем следовало бы в такой вот ситуации простой паромщице? – спокойно спросил Мазур. – Боишься, но ничуточки не удивляешься. Что скажешь? – И, не давая ей опомниться, резко поднес к самым ее глазам рацию-портативку: – Кому успела брякнуть? Ну? Кишки вырву, сука!
Он стрелял наугад – но угодил в десятку. Нина, инстинктивно отшатнувшись, быстро ответила:
– Я не знаю, где они...
– Точнее! – рявкнул Мазур. – Как это?
– Они где-то меж нами и Шантарой... Палатку поставили...
– Засада на дороге? – нажимал Мазур, не давая ей времени ни опомниться, ни подумать, держа кулак в опасной близости от толстых повязок.
– Да...
– Под видом?
– Не знаю!
– Что ты им сказала?
– Что вы появились...
– А они что?
– И дальше там сидят, так велено. Пока все не...
– Пока нас тут не упаковали прочно? И не прибыли за нами, кому надлежит, а?
Она кивнула.
– Какая у них рация?
– Только такая... – она повернула голову, показывая на портативку, отложенную Мазуром к пепельнице.
– Сколько их там?
– Не знаю... Несколько... (Он сделал вид, что готов ударить.) Ну, трое...
– На заимку стукнула?
– Не успела...
– Код!
Нина молчала.
– Ты понимаешь, что я сейчас с тобой сделаю?
Она чуть заметно кивнула.