– Нет. Не так и важно. Молодец, Кайндел, ты вела себя как должно, я тобой доволен. Кстати, тем, как ты осуществила операцию по изъятию у Дозоров опасного артефакта – тоже. Варлок дает высочайшую оценку твоим действиям и самому предмету. Сейчас вы с ним отправитесь в Карелию, в Париканьярви, где несколько дней будете заниматься этой вещицей, а потом с ее помощью кое-что сделаете для предыдущих ее владельцев. А потом у тебя будет небольшой отдых – дня два-три, вряд ли получится больше. Военные действия в Москве приостановлены, так что спешки пока нет… Да, кстати, Шреддер жив, с ним все благополучно.
И посмотрел испытующе.
Кайндел зевнула.
– Ну и хорошо… Слушай, я что, с Варлоком прямо сейчас поеду в Карелию? Прямо под дождем и на ночь глядя?
– Во-первых, ты не на телеге поедешь, а в автомобиле с крышей, печкой и большими колесами. А во-вторых, у вас шофером будет вампир, причем не далее как неделю назад пивший кровь (ну после боя в Щелково, так уж получилось), то есть еще в полной силе. Знаешь сама, недавно «пившие» вампиры видят в темноте, как кошки! Если не лучше. И реакция прекрасная. Если ты голодна, то я скажу поварихам, они тебе с собой приготовят что-нибудь. Варлоку уже что-то пакуют.
– Нет, спасибо. Теплая машина-вездеход меня вполне устраивает.
В Иаверне ее встретили люди правителя. Они вели себя так почтительно, что Кайндел стало не по себе, но при этом крайне неохотно отвечали на ее вопросы, и то не на все. О том, что Иедаван занят, поэтому не может ее приветствовать лично, придворные сказали, однако вопросы по поводу того, в чем именно будет состоять церемония и какие последствия повлечет за собой, игнорировали, будто и не слышали вовсе.
Поселили ее совсем в другой комнате, чем раньше, правда, не в той части замка, где жил сам правитель и его приближенные. Но последнее она как раз очень даже понимала. В конце концов, церемония ведь может и не состояться, причем по самым разным причинам. К девушке приставили сразу четверых служанок, которые – удивительное дело – умудрялись найти себе занятие. Целый день они опекали ее, как могли, два раза делали ей ванну (чем, правда, чародейка даже осталась довольна) и три раза переодевали в самые причудливые, хоть и удобные наряды.
А на следующее утро принесли одеяние еще более необычное. Облачали ее медленно, осторожно – так обычно стирают пыль с хрустальных подвесок драгоценного канделябра, – не дай бог что-нибудь повредить! За этим процессом Кайндел наблюдала с отстраненным любопытством, будто это не ее одевали. Она удивилась, что под платье ей позволили надеть брюки. Поразилась странной юбке – широкой и при этом короткой по сравнению с обычными юбками иавернских женщин, подметавших подолами пол. Ей пояснили, что это одеяние предназначено для верховой езды, а также подобные платья надевают женщины, носящие доспехи.
Известие о том, что в этом мире, оказывается, бывают женщины, носящие доспех, заинтересовало курсантку. Она принялась было расспрашивать подробнее, но с каждым мгновением служанки становились все более неразговорчивыми. Прежде чем прочно замолчать, они сообщили все-таки, что супруги многих правителей, их сестры и другие дамы из знатных воинских родов считают приличным для себя усердно заниматься военным делом, а в случае необходимости браться за оружие, пусть и формально.
Потом на нее накинули широкий, очень теплый, подбитый мехом плащ, и повели к выходу из замка. По дороге прислуга куда-то делась, ее сменили четверо бойцов в кольчугах, при оружии, а в замковом дворике при лошадях, как оказалось, дежурило еще шестеро. Здесь девушка еще ни разу не бывала, этот дворик относился как раз к той части замка, куда чужаков не допускали. Кайндел посадили в седло (мужское, удобное, с иавернскими вытянутыми стременами) и повезли куда-то.
Она ехала в полудреме, уверенная, что все равно не вывалится из седла. Было еще рано, зябко и сумрачно, меж стволов густился туман, по виду своему схожий с грудами нерастаявшего снега. Впрочем, снега вокруг тоже пока еще хватало. Он уже освободил дороги и ее обочины, ушел с опушек, пригорков и холмов, согреваемых солнцем, в глубине же леса, в оврагах и впадинах темнел, застывал единым монолитным куском, но держался.
Весна, как и на родине Кайндел, норовила превратить дороги в крутой кисель, однако здесь ей не на что было надеяться. Все дороги вокруг замка, как оказалось, были укреплены щебнем, а кое-где и камнем. Причем с удивительной старательностью. В Иаверне, судя по всему, не принято было класть булыжник так, как он добыт. Его сперва кололи и в дальнейшем укладывали плоской стороной вверх. Можно было лишь гадать, сколько усилий это стоило местным мастерам, с учетом того, что подобные мостовые приходилось постоянно обновлять.
Впрочем, как и везде. Дороги требовали к себе постоянного внимания не только здесь.
Копыта коней глухо цокали по камням, и этот звук казался девушке очень уютным, очень близким. Утренний холодок вкрадчиво забирался под подол, щекотал ноги там, где чуток задравшиеся штанины открывали кожу. Чародейка хоть и чувствовала не холод, а лишь что-то вроде легкой щекотки, все-таки ежилась. А потому невольно подумала, что обмотки, которые использовали ее далекие-далекие предки – штука полезная и крайне практичная. «Еще здорово, что штаны позволили поддеть», – мысленно вздохнула она. А потом сообразила, что иначе в мужском седле вообще было бы несладко.
Должно быть, штаны ввели в обиход знатные дамы, водившие в бой войска своих погибших или завязших в чужих краях мужей. Попробуй, поезди на лошади (да еще если с утра до вечера и с вечера до утра), если под юбкой – только тонкое бельишко. И попробуй-ка, повоюй в дамском седле. Поневоле приходится использовать мужское.
Дорога шириной эдак в две телеги, не больше, сперва долго шла через лес, голый и зябкий, а потом повернула и вывела их на берег реки, уже вскрывшейся ото льда. Здесь не было булыжника, и сперва конские копыта глубоко увязали в грязь. Потом выбрались на пригорок, где растаявшая вода не задерживалась, потому и землю не развезло, и лошади пошли веселее. Конек, везший бойца, державшегося справа от Кайндел, вскинул голову и фыркнул, потом заржал. Из-за холма отозвались другие лошади.
Хотя девушка сжимала в руках поводья, она не управляла своим конем, потому как скакун шел туда, куда направлялись лошади спутников чародейки. Поэтому всю дорогу, пребывая в состоянии полудремоты, курсантка была погружена в свои мысли и вспоминала то, над чем работала последний месяц, пока в Иаверне готовились к принятию в семью правителя нового человека.
А поработать пришлось. Признавая за ОСН право забрать себе артефакт, Скорпион торговался как сумасшедший. Даже зная, что деваться оппоненту некуда, и он все равно вынужден будет согласиться, офицеры Организации не раз основательно взмокли, прежде чем пришли хоть к какому-то консенсусу. Разумеется, Дозоры требовали признания, своего права на длинный список всевозможных привилегий, в том числе и занятые земли, а также прихваченную под шумок недвижимость, энергию из чужих источников (к которой успели прочно привыкнуть) – и помощь. В обмен обещали не так уж много, но, когда из Москвы в Петербург спешно прибыл Политик, ему, хоть и с трудом, удалось вырвать обязательства сотрудничать.