«Это — девушка»? — изумился Илья.
— Что нужно? — хриплым баском осведомилось лицо.
— Мне Агласа, — ответил подросток, ожидая, что сейчас ему хлопнут дверью по носу со словами: «Охренел?! Нет таких»!
Но незнакомец, моргнув, ответил: «Спрошу, подожди!» и исчез.
Ждать пришлось минуты две. Молодой человек и раньше успел изучить все двери, выходившие на площадку, разномастные номера квартир и истертую мозаику на полу, от которой, в общем-то, уже почти ничего не осталось, поэтому теперь просто топтался на месте, глядя под ноги. Здесь было чисто, пахло влажной тряпкой, но не неприятно, а вполне радушно. Немного затхлости наползало снизу, наверное, из подвала. Должно быть, здесь работала очень ответственная уборщица, а может, ей просто приплачивали за качество. Ну, и жильцы не гадили почем зря.
Дверь снова приоткрылась, молодой парень с длинным лицом и пепельными лохмами посторонился, махнул рукой.
— Проходи… Вот туда иди, на кухню. Разувайся. Тапок нет.
Илья стряхнул ботинки в угол, под вешалку. Повернул направо, в кухню, и остановился на пороге, с любопытством разглядывая мужчину, колдовавшего над заварочным чайником странной формы. У незнакомца были темные с проседью волосы, длинный с горбинкой нос, широкие щуплые плечи и длинные руки с тяжелыми широкими кистями. На гостя он не оглянулся, но тот пребывал в уверенности — его видят, и даже, возможно, внимательно изучают.
Закончив свои загадочные манипуляции с чайником, мужчина сумрачно, оценивающе посмотрел на подростка.
— Привет, — опустил глаза на его руку, которую молодой человек специально выставил, чтоб было видно бабушкино кольцо. — Почему раньше не пришел?
— То есть как? — опешил Илья. Все-таки, он ждал другой реакции. Не знал, какой именно, но другой.
— Когда Артемия умерла? Полтора года назад? Почему только сейчас явился?
— Я… Э-э-э…
— Как понимаю, она мало того, что передала перстень малолетнему, так еще и толком ничего не объяснила? Что ты умеешь?
Подросток окончательно растерялся. Он не собирался откровенничать с незнакомым человеком, к тому же, был уверен, что это и не понадобится. Планируя разговор с незнакомцем, он собирался действовать хитро, окольными путями, не признаваясь в своем увлечении прямо, выведать, действительно ли хозяин квартиры интересуется всевозможными магиями, и может ли чем-нибудь помочь.
Но в первые же секунды разговора он понял — юлить и кривить душой здесь бесполезно. Да и спорить, в общем, тоже.
— Ну… Много что…
Аглас усмехнулся, красиво разлил содержимое чайника по чашкам.
— Садись, — поставил перед ним чашку. — Пей.
— Как пить?
— Как хочешь, — снова усмешка. — Это обычный чай. Сахару дать?.. Рассказывай.
Бабкины книги читал?
— Читал.
— И как? Все понял?
— Откровенно говоря, нет, — Илья торопливо полез в рюкзак, вытащил большой блокнот. — Если честно, я продрался только сквозь заговоры. И сквозь теорию медитаций. И через силовую энергетику.
— Через что?! — хозяин дома раздвинул губы в недоумевающей усмешке.
— Ну, это… — Илья нервно зашелестел листками блокнота. — «Силовое применение энергетических проявлений бодрствующего духа»… Заумно как-то. Мутно.
— Ну, и?
Чай оказался ароматным, непривычно-терпким, однако тонизировал прекрасно. В какой-то момент ему даже почудилось, будто напиток газировали, хотя это, само собой, маловероятно. Какой смысл газировать чай? Кухня, которую подросток украдкой разглядывал, сперва показалась ему самой что ни на есть обычной, разве что очень чистенькой и слишком уж густо озелененной. Всюду: и на подоконнике, и на полочках, и на специальных подставках, и даже на книжной этажерке — были расставлены горшки с самыми разными растениями. Причем таких, которые обычно видишь в других домах, вроде фиалок, хлорофитумов и алоэ, здесь не оказалось.
Некоторые растения выглядели крайне неприятно. Некоторые сильно пахли.
— Ну… Интересно, — протянул подросток, не представляя, что тут еще можно ответить.
— Интересно? — развеселился мужчина, будто услышал нечто весьма забавное. — Что еще можешь сказать по поводу прочитанного? — ответа он ждал всего несколько секунд. — Получается?
— Да, немного.
— Немного? Проводить через себя силу получается? Выплеск энергии? Во что оформляется выплеск?
— Просто… Невидимый удар. Я решил, что щеголять всякими потоками огня или холода не стоит…
Агласу ответ явно понравился.
— Вот как? Случалось применять?
— Да. Наехали гопники, пришлось отбиваться. Ну, я их и приласкал… Незримым ударом.
— Каково было действие удара? Оглушил или только отбросил?
— Первых просто отбросил. А потом я понял, что могу и посильнее, могу и оглушить. Стал оглушать.
— А потом?
— Потом руки переломал, — сумрачно ответил Илья. — Чтоб лечились подольше. А то б уже на следующий же день вышли б на новое дело. Сами понимаете…
Хозяин квартиры долго молчал, внимательно разглядывая покрасневшего от негодования подростка. Тот, казалось, заново переживает все, случившееся тогда, видит грязный переулок, стонущих на асфальте парней, которые только пару минут назад были грозными и наглыми, а сейчас стали просто жалкими. Вспомнил собственный короткий испуг, вспомнил, как захлебывался воздухом и магией, только что выпущенной на свободу, как с ужасом и восторгом осознавал, что прочитанное в бабушкиных книгах — не просто теория.
Молодой человек мог побиться об заклад, что его собеседник увидел сейчас все то же самое, и, пожалуй, улыбается понимающе, а не иронически, как можно было бы ожидать… Услышанное у Агласа явно не вызвал отторжения или неприятия. Есть ли одобрение, Илья не понял. Приходилось просто ждать реакции.
— Ладно, Артемию, пожалуй, можно простить, — проговорил мужчина. — Вообще-то нашими правилами запрещено передавать инструменты несовершеннолетним. Но, вижу, ты вполне рассудительный молодой человек. Это радует, — он побарабанил пальцами по столу. — Бери печенье. Или булочки… Так, где ты учишься?
— В школе.
— Физико-математической?
— Нет. У нас в округе нет физико-математических школ. Только языковые. Ну, тоже неплохо, — тоном отчима проговорил Илья. — Два языка всегда пригодятся в жизни.
— Школа тебе нравится?
— Вполне… А почему вы спрашиваете?
— Потому что тебе придется перейти в другую школу.
У Ильи округлились глаза. Несколько мгновений молчал, но объяснений не дождался и спросил сам:
— А почему? Откуда такая необходимость?