Выискивая знакомый ему след, Илья пополз вдоль карниза. Было страшно, что вот сейчас кто-нибудь выглянет из окна, решит, что это вор, вызовет милицию или решит сам справиться. А если это окажется один из тех магов, которые украли и держат Андисту? Такой уж наверняка не станет церемониться. И Аглас тут своему подопечному не успеет помочь. Юноша начал нервничать, и двигаться стал не так уверенно, как раньше.
Но тут, к счастью, он добрался до нужного окна. Самая обычная рама, форточка закрыта, но открыть ее можно даже с помощью ножа, что уж говорить о магическом инструменте, который Санджиф передал другу вместе с выбранными для него куратором артефактами. Просунув руку в форточку, Илья подцепил заклинанием ручку и опустил ее, затем справился и со следующей. Едва удержался, чтоб не упасть, протиснулся в образовавшуюся щель. Дальше была решетка с навесным замком. В нем юноша ковырялся почти минуту. Он уже начал нервничать, но потом что-то все-таки поддалось, и он поймал замок в руку Осторожно приоткрыл решетку и сполз с подоконника.
Андиста спала на тахте, вцепившись в подушку, ноги укрыты клетчатым пледом. В комнате все выглядело так же, как в сотнях и тысячах питерских квартир — старый сервант с какой-то посудой под стеклом, пианино, прикрытое пыльной «дорожкой», дряхлое кресло и журнальный столик. Имелся даже ковер на стене — куда уж без него…
Девушка зашевелилась и, подняв голову, уставилась на него в сонном недоумении.
Илья успел приложить палец к губам — она кивнула и пугливо обернулась на дверь.
Впрочем, здесь царила полная тишина, если кто и дежурил в соседней комнате, себя он никак не выдавал. Юноша подошел и схватил ее за локоть, заставил приподняться.
— Пошли, — шепнул он одними губами. — Быстрее…
— Я… Что?
— Смываемся! Потом расскажешь, кто тебя спер и почему. Пошли!
— А Ильда?
— Что? Какая… Ты о чем? Да идем же!
Девушка смотрела на него черными от тоски глазами. Здесь, в интерьере старой петербургской квартиры, она явно была не к месту, и показалась однокласснику настолько бледной, что больше не походила на человека — так, призрак, видение, почему-то одетое в свитер и брюки, а не в старинное платье.
— Я не пойду.
У Ильи округлились глаза:
— Почему? Так постой — тебя не похищали, что ли? — Андиста передернула плечами, и, вспомнив, что за окном зима, он сорвался с места, прикрыл створки. — Ты сама?
— Похищали…
— Так почему же ты не хочешь со мной идти?
— Я не могу.
— Почему?
Она уселась, завернулась в плед, посмотрела на спасителя — и тот понял, что девушка действительно хочет сбежать отсюда, вот только что-то ее держит. Причем держит надежнее, чем стальная решетка. Илья не нашел ничего лучше, как усесться рядом, заложив ногу на ногу:
— Объясняй Почему ты не можешь сделать отсюда ноги?
— Потому что у них Ильда Ильдиста, моя сестра. Где ее держат, я не знаю.
— Хорошо, зайдем с другой стороны — зачем тебя украли? Что от тебя нужно? Выкуп?
— Ну, какой выкуп… Откуда у моей семьи деньги… Сестре лорда Ингена нужно перерождение. Она, как и ее брат, к Истоку не спускается принципиально, ну, вот и…
— Что-то? Подожди, я ничего не понял. Перерождение? Исток? Ты о чем?
Андиста взглянула на своего «спасителя» с недоумением.
— Ты не знаешь, что такое Исток?
— Ты имеешь в виду магический источник? Ориор?
— Ориор — это ориор. А Исток — это Исток. С ума сойти… Хоть бы историю Ночного мира почитал… Или религией бы поинтересовался. Эти три озера нам оставил спускавшийся на землю Бог. Войдя в воды одного из Истоков, человек может получить вторую жизнь. Или третью… Или какую-то последующую… Исток дает человеку еще одну молодость, еще одну возможность прожить свою жизнь. Ты никогда не удивлялся, что госпоже Гвелледан Уин Нуар уже больше семисот лет?
— Ну… Удивлялся, конечно.
— Она входила в воды Истока, подозреваю, раз десять. И каждый раз они давали ей еще одну молодость.
— Подожди! У вас в Ночном мире есть какие-то озера, которые дают бессмертие?
— Да не бессмертие, — девушка начала сердиться. — Только еще одну молодость.
— Но ведь так можно до бесконечности! Исполнилось тебе лет пятьдесят — пошел, искупался в озере — и хоп! — тебе уже снова восемнадцать.
— Нельзя до бесконечности. То есть, никто не знает и не может предположить, сколько раз ты сможешь туда войти. Никто не знает, даже священники, по каким критериям Исток решает продлить тебе жизнь. Говорят, вторую молодость в них может получить лишь тот, кто чист духом, но это не единственное условие. Бывали святые, которые не получали в Истоке еще одной молодости и умирали от старости. Бывали разгульные люди, которые совершали какие-то грехи — и все равно получали еще одну жизнь. Шанс исправиться, что ли… Иногда шестидесятилетний человек, спускаясь в Исток, выходит оттуда двадцатилетним, иногда — сорокалетним. Иногда получает лишь пару-тройку лишних лет. И никто не может это предвидеть. Никто не может предвидеть, когда Исток отвергнет тебя и почему.
— То есть, получается, моя прабабушка… Ее Исток отверг? Она умерла три года назад.
— Кто же может знать? Кто может знать, что было? А она вообще к нему спускалась?
— Кто же в своем уме и твердой памяти откажется от еще одной молодости?!
— Есть те, кто так и делает. Таких, конечно, мало. Но есть. Кто-то считает, что с человека и одной жизни предостаточно. Есть те, кто не верит в Бога и его дары. Вот лорд Инген, например. Он принципиально ни разу не спускался к Истоку.
— И давно он живет?
— Ему уже лет сто пятьдесят.
— Еле ноги таскает?
— Да нет… Выглядит на пятьдесят…
— Так, значит, все-таки спускается! — Илья осекся. — Или есть какие-то еще способы?
— Есть, — Андиста опустила глаза. — Отобрать жизнь у кого-то еще. У молодого. Есть специальные обряды.
— Тебя? — проговорил он едва слышно. Она кивнула. — И что? Ты так просто дашь себя убить?
— А какой у меня выбор? — едва слышно крикнула девушка. — Не соглашусь — они меня все равно убьют. Сбегу — найдут и убьют. И сестра моя погибнет. Где ее держат, я не знаю. А если соглашусь, маме моей дадут большую сумму денег, выплатят ее долги, и Ильда сможет учиться в школе. А может, и в Академии, — она заплакала. — И будет потом хорошо зарабатывать. И все у нее будет…
Илья в растерянности смотрел на одноклассницу. Плача, она опустила голову, и юноша видел только пробор, аккуратно расчесанные волосы и вздрагивающие плечи.
Чувство бессилия было просто омерзительно, но что, в самом деле, он мог сделать?