— Ну, все в порядке, — улыбнулся тот. — Все благополучно разрешилось.
— Илья, — вздохнула она и повисла у него на шее. — Спасибо тебе, — ее трясло, и юноша испугался, что она сейчас забьется в истерике. Он осторожно гладил ее по волосам.
— Ну, что это такое! — возмутилась женщина. — Что за молодежь пошла?! Хоть бы постеснялись при посторонних обниматься.
— С ней столько всего произошло за последнее время…
— О приличиях, тем не менее, забывать нельзя. Чему вас вообще родители учили? Пойдем-ка, живо!
Он подставил спутнице плечо, и та с трудом зашагала по дорожке. Чувствовалось, что теперь, когда долгий плен сменился почти свободой, все пережитое и передуманное навалилось на нее в одну секунду. Осознавала ли она раньше, как близка была смерть, трудно было догадаться, но то, что сейчас мысль об этом лишила ее сил, понял бы любой. Поэтому в конце концов Илья поднял Андисту на руки и понес за женщиной в сером платье, которая, обернувшись и заметив это, прибавила шаг.
— Клади ее сюда. Что это она такая бледненькая? Ее что, совсем не кормили?
— Она же из Оборотного мира, поэтому такая.
— Ну, сперва ее надо покормить, конечно. Ну, вот как так можно? Вечно влезете в неприятности, а потом взрослые расхлебывай. Иди, вздремни. В соседней комнате есть диван.
Воспользовавшись этой возможностью, юноша прикрыл за собой дверь, устроился на диване и почти сразу заснул. Этот сон был странным — многое из того, что происходило вокруг, он воспринимал, слышал и даже запомнил. Так иногда бывает, когда человек выходит из-под наркоза. В какой-то момент ему даже казалось, будто он уже проснулся, но решал еще немного полежать — и засыпал вновь. Проснулся Илья только вечером. Все та же женщина в строгом сером платье вывела его на террасу, заплетенную декоративным виноградом, принесла целый поднос еды, сервировала стол. Кофе, предложенный ему, пах восхитительно, как и мясо с овощами под сливочным соусом. У юноши рот мгновенно наполнился слюной, но, схватив вилку, он все-таки первым делом полюбопытствовал, в порядке ли Андиста.
— Девочка спит, ей дали успокоительное. А ты ну-ка, положи вилку и марш мыть руки! Что за манеры, Господи, Боже ты мой…
Спорить было бы бесполезно, это молодой человек понимал прекрасно. Он сбегал сполоснуть руки, умылся — и бегом вернулся на террасу, к стынущему мясу. Еда показалась ему настолько вкусной, что, насытившись, он пожалел только о скромных размерах собственного желудка. А дама, которую как-то даже язык не поворачивался назвать прислугой, уже несла ему блюдо свежайшей выпечки.
Аглас появился лишь через час — он казался усталым, глаза покраснели, чувствовалось, что он не спал, но держался уверенно.
— Все идет неплохо, — сказал он, тяжело усаживаясь на соседнее кресло. — Тебе придется пожить здесь пару дней, пока идет предварительное расследование, а потом я отвезу тебя в Оборотный мир, тебе придется предстать перед Советом лордов.
— Хорошо.
— Ты расскажешь обо всем, что случилось с тобой, без преувеличений и отсебятины — только то, что слышал и видел сам. Ответишь на все вопросы. Очень спокойно.
— Я понял… Будете чай?
— Охотно. Хотя предпочел бы кофе, — мужчина потянулся за булочкой. — Ты какой-то подозрительно спокойный.
— А чего нервничать? Все ведь уже разрешилось.
Куратор слегка приподнял бровь, однако выражение лица его осталось неразборчивым.
— Ну, что ж… Пожалуй, ты прав, — и, с наслаждением откинувшись на спинку кресла, уснул сидя.
* * *
В Седере, иначе именовавшейся также Метрополисом, что отражало ее положение среди других городов Оборотной стороны, поскольку ее условно считали здесь столицей, как раз и собирался пресловутый Совет магистериев и глав знатных Домов мира. В расширенный состав входили также и мастера регионов Дневного мира, но аргеты из числа знати старались об этом не помнить. Круг вопросов, который они решали, для Ильи так и остался загадкой, может быть, потому, что куратор не торопился объяснять ему все это. Он понял лишь, что Совет являлся не только законодательным органом, но и высшим судебным. Поэтому ему и предстояло разбирать дело, в качестве ответчика по которому фигурировала леди Вервель, графиня Брайс. Она не имела места в Совете, что, однако, не лишало ее права быть судимой лишь Верховным судом.
Здание, к которому подкатил автомобиль Агласа, мог поразить воображение даже самого искушенного путешественника. Илья таковым не был, шедевры мировой архитектуры он прежде созерцал по большей части в виде фотографий и открыток, поэтому замер с открытым ртом. Больше всего его поразили плавные линии комплекса, которые обычно свойственны только конструкциям в стиле модерн. Здесь о «модерновости» речь не шла, стиль скорее ассоциировался с античной классикой, разве что в качестве основы схемы предпочитающей не прямоугольник, а овал.
Широкие высоченные двери распахнулись перед юношей и его взрослым спутником, охрана в странных доспехах проводила их бдительным взглядом, но задержать или хотя бы спросить: «Кто такие, что надо?» не попытались. Роскошная строгая лестница, по которой, наверное, могли подниматься в ряд добрых три десятка человек, из широкой залы, уставленной белоснежными статуями, привела их во вторую приемную, где оказалось множество мужчин в костюмах и стандартно-телохранительским выражением лиц. Ждал здесь и щуплый немолодой мужчина в нелепо выглядящей серой мантии с тремя разрезами — по бокам и сзади — откуда выглядывал все тот же чопорный стандартным костюм. В руках у него была папка с бумагами, при виде Ильи и Агласа он зашуршал листами.
— Вы вовремя, — порадовал он. — Вас вызовут через две минуты.
— Знаю, — ответил куратор. — Свидетель несовершеннолетний, я могу его сопровождать?
— Как законный представитель?
— Именно так.
Снова шуршание.
— Да, можете. Но не имеете права вмешиваться в ход опроса.
— А зачем тогда вообще нужен законный представитель? — понизив голос, полюбопытствовал юноша.
— Чтоб в случае чего решить спорные вопросы. Если вдруг с тобой что-то будет непонятно. Если ты растеряешься, забудешь, замолчишь. Тогда, может быть, меня спросят, что именно ты рассказывал мне, какими словами и в каких обстоятельствах. Если решат, что это необходимо.
— Я ничего не забуду.
— Надеюсь. У меня к тебе одна просьба — не пытайся что-то придумывать или как-то отступать от правды. Это сразу будет замечено, и может свести на нет, представить в ином свете реально существующие факты. Отвечай на все вопросы, даже если тебя спросят, влюблен ли ты в какую-нибудь девочку, и как ту зовут.
— А что, могут об этом спросить? — Илья сделал независимое выражение лица.
— Нет. Но если спросят — отвечай честно. Хорошо?
— Я постараюсь.
— Ну, вот и замечательно…