Дома Крайнев сложил покупки в прихожей и первым делом плотно поужинал. Затем принялся за работу. В домашней аптечке нашелся рулончик обычного пластыря. Крайнев отрезал несколько кусков одинаковой длины и налепил их на чистые пузырьки. На получившихся этикетках, простым карандашом написал: «Жаропонижающее», «Болеутоляющее», «От инфекции». Для двух пузырьков лекарств не было, он оставил их про запас. В остальные поочередно сыпал выдавленные из упаковок таблетки. Ваткой, смоченной в уксусе, стер с ампул все буквы, кроме названия, затем завернул их в кусок ткани. Оставшуюся бязь Крайнев порвал на портянки — вышло ровно три пары. Кроме бязи и мешковины он купил в магазине два куска шерстяной материи (покойная бабушка называла такие «отрезами»). С детских лет он помнил два названия — «габардин» и «шевиот», к его удивлению в магазине такие нашлись. Стоила ткань недешево, но Крайнев велел отрезать по два с половиной метра каждой — с запасом. От предложенной продавцом подкладки отказался — выглядела современно. Габардин и шевиот он просил потемнее, но даже такая ткань смотрелась веселенькой. В последнюю очередь Крайнев занялся мылом. Каждый брусок пришлось освободить от упаковки, и к концу работы ее собрался целый ворох. Он ссыпал мыло в мешок, завернул свободные края и получившийся тяжелый пакет уложил на дно второго. Следом поместил лекарства и отрезы. Завязанный мешок он отнес в зал и занялся собой. В антресоли обнаружил свой «тревожный» чемоданчик, заброшенный туда несколько лет назад и благополучно забытый. В чемоданчике нашлась пара армейского белья — синие трусы и голубая майка, алюминиевый станок для бритья с лезвиями, зубная щетка. Станок и щетку Крайнев сунул в офицерскую сумку и отправился в душ. Сменив белье, он надел спортивный костюм, в каком вернулся из Долгого Мха, и присел к компьютеру. Скоро он убедился, что в Интернете есть все, кроме того, что нужно. Выключив компьютер, Крайнев обул сапоги, перед этим тщательно навернув на ступни портянки, перебросил через плечо ремень офицерской сумки, взял карабин, мешок и присел на диван.
…Ничего не произошло. Он сидел, сжимая одной рукой цевье карабина, второй — горловину мешка, и не ощущал никакого запаха. Прошла минута, другая, третья… Ничего. Подумав, Крайнев неохотно выпустил мешок — не помогло. Достал из офицерской сумки бритву и зубную щетку — тот же результат. Менять белье ему расхотелось. Зато захотелось курить. Крайнев встал и как был — в спортивном костюме и яловых сапогах — вышел из квартиры. В маленьком магазинчике за углом он купил трубку и большой пакет голландского табака. Вернувшись, прошел на кухню, набил чубук, затянулся и стал задумчиво пускать дым в пластиковый потолок. Офицерская сумка все еще висела на его плече. Скуки ради он открыл ее и в одном из отделений нашел не замеченные сразу листки серой бумаги. На всех стоял штамп «Воинская часть №…», а внизу красовалась подпись командира и лиловая печать. Пространство между штампом и подписью было пустым. Сюда можно было вписать любой текст.
«Зачем они понадобились интенданту? — думал Крайнев, пряча листки обратно. — Для расписок об изъятии продовольствия, коней и другого имущества для нужд армии? Но на листке можно написать любой приказ или справку. Каким доверием командира надо пользоваться, чтоб получить такой карт-бланш? Или это обычное дело того времени?..»
Он еще размышлял о находке, когда почувствовал примешавшийся к запаху голландского табака аромат прели. Сломя голову он рванулся в зал и на бегу успел схватить карабин и мешок…
* * *
Сказать, что Семен обрадовался подаркам, означало ничего не сказать. Когда Крайнев появился на рассвете и без долгих предисловий вывалил содержимое мешка на стол, глаза у старого артиллериста блеснули.
— Откуда? — спросил Семен, трогая белый брусок.
— Трофей! — коротко ответил Крайнев.
Семен кивнул и стал рассматривать подарки. Каждую вещь бережно брал тонкими пальцами (руки у него не походили на крестьянские), подносил к глазам, мял, щупал и даже нюхал.
— Трофей, а надписи русские! — удивился он, добравшись до пузырьков.
— У наших взяли, — пожал плечами Крайнев.
— Так даже лучше! — согласился Семен. — Будем знать, от чего какое…
Отрезы Семен развернул, набросил на стол, оценивая рисунок ткани, затем снова бережно сложил.
— Худая у немцев материя — тонкая, — заключил в итоге. — Но красивая. Мужику не пойдет, бабе в самый раз. Дочке на платье… Спасибо тебе, Ефимыч!
— Из «спасибо» шубу не сошьешь!
Семен вопросительно глянул на Крайнева.
— Нужна одежда. Эта, — он хлопнул себя по штанам, — не годится.
— У меня только простое, домотканое, — развел руками Семен.
— Такое и нужно.
Вернувшаяся Настя (выгоняла корову на пастбище) принесла Крайневу льняную рубаху и штаны, которые он тут же окрестил «портами», затем подсела к столу и занялась подарками. Лицо ее светилось от счастья.
— Пахнет как! — сказала, нюхая мыло. — Будем умываться! Постирать и в щелоке можно.
«Это дешевое китайское мыло с химическим запахом!» — хотел крикнуть Крайнев, но сдержался.
— Стирай! — велел сердито. — Мыла еще принесу. Лучшего…
Пока Настя занималась подарками, Крайнев переоделся за ширмой. Ткань его новой одежды приятно легла на тело. Рукава оказались чуть коротковаты (Крайнев был выше Семена), но по летнему времени — в самый раз. Крайнев обулся, затянул на себе офицерский ремень с портупеей, ранее принадлежавший Брагину, и вышел к хозяевам.
— Хоть и в сермяге, но командир! — оценил Семен.
Настя ничего не сказала, только опять покраснела.
Отец велел ей накрывать на стол. Настя бережно прибрала подарки, достала из печи чугун с вареной картошкой, принесла огурцы, перья зеленого лука и уже привычный кувшин с молоком. Они неспешно поели. Картошка, сваренная целиком, в печи зарумянилась и была очень вкусной. Настя положила на стол тоненькие палочки; ими натыкали картошку и несли в рот, запивая свежим молоком. Семен сворачивал перья лука в продолговатые рулончики, макал в солонку и аппетитно хрустел. Крайнев свернул себе — понравилось. Покончив с едой, Семен полез за кисетом, но Крайнев остановил его. Сходил за ширму и принес пакет с табаком.
Голландский «Капитан» дал такой дух, что Настя заулыбалась.
— Немецкий? — удивился Семен, разглядывая пакет.
— Голландский! — сказал Крайнев, пытаясь сунуть пакет в карман своих «портов». Не получилось.
— Кисет нужен! — снисходительно улыбнулся Семен. — Попроси Настю, сошьет!
Настя согласна закивала, едва Крайнев глянул на нее…
Полчаса спустя они ходили по домам, собирая людей. Вернее, ходил Семен. Крайнев просто встал посреди улицы, показывая, где собираться. В окошках мелькали любопытные лица, детишки повисли на заборах, но к нему не шли. Семен, пройдя деревню из конца в конец, сам подошел к Крайневу, и только тогда к ним потянулись люди. Мужчины. Женщины, хоть и показались в калитках, там и остались. Крайнев считал: подошло девять мужиков, не считая Семена. Все примерно лет сорока — сорока пяти. В двух домах мужчин не оказалось: либо ушли по делам засветло, либо их не было там вовсе.