— И то правда, — легко согласился дракон, видимо давно обдумывавший эту мысль.
Хомяк тем временем вскарабкался по рубахе на плечо парня и встал на задние лапки, внимательно вглядываясь в ящера. Тот сразу насторожился и попятился назад.
— Слушай, — произнес Аррийоо, — мы же с тобой уже договорились. Ты чего это, а? Зверя-то придержал бы. Мне тут битвы не надо…
— Хорошо, — улыбнулся оруженосец, пряча Хому за пазуху. — Договорились.
— Договорились, — кивнул дракон и кинулся поспешно собирать вещи.
Через тридцать минут селяне и отсидевшиеся в засаде рыцари видели удаляющегося от деревни дракона. Когда ящер превратился в еле заметную точку на горизонте, благородные воители вылезли из своей засады в кустах и направились к деревне. Кайр же незаметно отстал от них и направился в противоположном направлении. После столь подлого предательства служить своему господину он больше не хотел.
Правда, занятый обдумыванием своего чудесного спасения и размышлениями над подлостью бывшего господина, он, к сожалению, не обратил внимания на тот факт, что его рубаха «украсилась» очередной дырой, а хомяка за пазухой, когда он уходил с поля, уже снова не было.
Еще почти неделю после эпической битвы рыцари находились на постое в деревне. Они бы остались там и дольше, но, к сожалению, по окончании недели наглые селяне начали самым хамским образом намекать на то, что ожоги у благородного сэра Лакастерна уже полностью прошли, и царапины сэра Джорнетта, приземлившегося после удара дракона в гигантский куст шиповника, зажили. Спасибо, что он не сломал себе костей, благодаря качественным, зачарованным одним из лучших королевских магов доспехам. Так что продолжение их «остановки для исцеления ран» будет совершенно непонятно королевским инспекторам, и потому…
Зная чрезвычайно неприязненное отношение его величества к трате казенных средств, выяснять, что кроется за этим угрожающим «потому», рыцари не рискнули и немедленно продолжили прерванный путь. Правда, сэр Лакастерн и тут ухитрился прихватить с собой приличных размеров бурдюк с «молодильной брагой», как он сказал, «на дорожку», а сэр Амелл сманил с собой молодого сына кузнеца, мечтающего стать великим воителем.
Однако радость селян была недолгой. Вскоре после отъезда рыцарей на заповедном поле начали появляться какие-то подозрительные кучки, норки, возле которых находились крайне тревожного вида объедки корней и обгрызенная ботва драгоценной молодильной редьки.
Дальше — больше! Норы становились все крупней и крупней, увеличиваясь как в размерах, так и в количестве, а редька исчезала просто на глазах!
Немалая часть драгоценных корнеплодов была просто выкопана и самым жестоким и расточительным образом брошена на произвол судьбы. Многие из корней несли на себе следы укусов, напоминающих мышиные, но куда более крупные по размерам.
Спешно организованная засада результатов не дала. Точнее, дала, но не те, каких хотелось бы селянам. Причину бедствия выяснить, по крайней мере, удалось. Невероятно крупное создание, размером почти с кошку, внешним обликом и повадками напоминающее джунгарсийского хомяка, с наступлением ночи начинало с невероятной скоростью носиться по полю, пожирая, а больше портя драгоценные корнеплоды.
Попытка же его устранения не принесла ничего хорошего. Мало того что злобная тварь с легкостью увернулась от неуклюжего удара лопатой, который нанес впавший в отчаяние при мысли о приближающейся королевской инспекции староста, так оно еще и перекусило черенок этой самой лопаты, причем в наиболее крепком, близком к штыку, окованном железом участке.
После чего, даже не пытаясь сбежать, создание, злобно зашипев, встало на задние лапы и медленно пошло на опешившего старосту, сердито сверкая маленькими, налитыми кровью глазками.
Получившие такой отпор селяне немедленно предприняли поспешную ретираду и в дальнейшем после наступления сумерек заходить на поле не рисковали. Да и днем менее чем втроем-вчетвером на работу они не выходили.
А хомяк тем временем зверствовал вовсю. И самое обидное, не брали его ни капканы, ни ловушки. Более того, он с огромным удовольствием сжирал приносимые в качестве наживки приманки, особенно полюбив соленое сало. На сало он шел великолепно! Не успеешь еще и капкан взвести, как рраз… Рыжая молния только мелькнет — и сала как не бывало. И хорошо еще, если поздно захлопнувшийся капкан не ударит по пальцам зазевавшегося охотника.
Пробовали травить, обильно сдабривая так полюбившийся зверьку продукт крысиным ядом, мышьяком, вытяжкой болиголова и другими доступными зельями. Однако то ли диета из молодильной редьки так повлияла, то ли джунгарсийские хомяки были изначально устойчивы ко всяческим видам отрав, но данные попытки привели только к еще большему увеличению хомяка в размерах и повышению его и без того немалой злобности. Более того, отведав отравленных приманок, хомяк повадился вымогать дань, периодически являясь к трактиру и начиная с угрожающим видом грызть двери до тех пор, пока ему не выносили изрядный кус хорошенько сдобренного мышьяком соленого сала.
Надо ли говорить, что подобные выходки озверевшей твари отнюдь не прибавили популярности «Веселому редьководу» среди и так не очень-то многочисленной клиентуры.
Теперь уже жители Больших Редек с тоской и печалью вспоминали деликатного дракона, который аккуратно выкапывал две редьки, съедал и улетал восвояси, заодно защищая поле от страшных хомякообразных монстров.
Впрочем, на том беды селян, увы, не кончились. В положенный срок в деревню с плановой проверкой приехал королевский казначей-инспектор.
Староста Фрай почувствовал недоброе уже тогда, когда государственный муж, развернув внушительной длины свиток, стал деловито пересчитывать число домов.
— Так, — протянул он. — Деревня Большие Редьки — одна штука. Инвентарный номер один. Количество хат двадцать пять. Почему у вас в деревне тридцать хат вместо положенных двадцати пяти?
— Так прирост населения, ваша милость, — тихо заметил Фрай. — Свадьбы были, дети.
— Так, — обратился чиновник к помощникам. — Пересчитайте количество рожденных детей и проставьте инвентарные номера.
— Но помилуйте! — возмутился Фрай Немет. — Раньше же такого не было!
— Так и у вас нет инвентарных номеров? — резко обернулся к старосте щекастый казначей.
— Нет, ваша милость, — мотнул головой староста.
— Прекрасно! — И инспектор, обернувшись к помощникам, наказал: — Проставить инвентарные номера и на взрослых особях.
Староста Фрай уже хотел возмутиться, каким же образом казначей собирается реализовать задуманное, как ему на ногу наступила подоспевшая жена.
— Молчи, старый! — прошипела она. — А то нам эти инвентарные номера каленым железом выжгут, и будешь всю жизнь ходить с надписью на заднице: «Староста деревни. Инвентарный номер — один штрих!»
И в кои-то веки господин Немет решил послушаться жены и промолчать. А казначей тем временем зверствовал вовсю.