Стоп! Тихо! Вот оно, кажется… Ну же, ну?
— Что ты сказала? — попросил повторить я ее еще раз, боясь, что ослышался.
— Ты че, глухой, что ли? — недовольно буркнула Избранная, но, заметив мой молящий взгляд, сменила гнев на милость. — Говорю, что неплохо было бы на следующих ХИ-шках эльфийскую королеву отыграть… У меня как раз такое шикарное платье есть со стразами от Сваровски, да и колечко в тему — вот, зацени. — Она сунула руку мне в лицо, едва не разбив нос тем самым кольцом.
Ничего, кстати, особенного — золотой ободок, в котором собственно золота было меньше половины, и какая-то сверкучая стекляшка, по всей видимости долженствующая изображать бриллиант. Но главное было не в этом! Желание! Я наконец-то узнал ее мечту!
— Так, значит, ты хочешь быть эльфийской королевой? — переспросил я в последний, третий раз, чтобы окончательно сформировать требование и отчаянно боясь, что она передумает.
— Хочу, — хлюпнула носом Избранная и потянулась за очередной (предпоследней!) бутылкой. — А толку-то? Витек наверняка опять свою мымру в королевы пропихнет, тут без шан…
Договорить я ей не дал.
— Да будет так!
Для пущей торжественности я встал с кресла, одновременно материализуя на себе полное облачение архимага Коллегии, и ударил об пол возникшим в руке магическим посохом, заканчивая ритуал «признания мечты». Ну то есть попытался ударить. Увы. Вина было выпито уже немало, что сказалось как на моей координации движений, так и на состоянии башни. Так что удар посохом пришелся не на благородный дуб, которым был выложен пол моего кабинета, а на одну из бутылок, во множестве валявшихся на этом полу, что изрядно подпортило впечатление.
Впрочем, это было неважно и впечатления на пьяную Избранную не произвело совершенно. Громко икнув, она продолжила добивать бутылку коллекционного марлейского, совершенно не обращая внимания на мои действия.
— Как хоть называть-то тебя? — спешно спросил я, стремясь закончить все формальности до того, как она окончательно упьется.
— Лариса Подольская… Ой, то есть Лэрис Пр… — Тут она снова икнула, отбросила пустую бутылку и, откинувшись на спинку кресла, тихо засопела носом.
— Как-как? — отчаянно переспросил я, пытаясь получить необходимые мне сведения и одновременно опасаясь потревожить ее сон, а то кто их, этих богов, знает, сочтут еще, что я «предпринимаю враждебные действия по отношению к подопечной», и прости-прощай человеческий облик. А я к нему как-то привык и никакого желания превращаться в какую-нибудь малосимпатичную (и симпатичную тоже) зверушку не испытываю.
— Хррр… — было мне ответом, и когда я совсем уж было отчаялся, тихим шепотом донеслось: — …сная.
— Лэрис Пристрастная? — подобрал я первый пришедший на ум вариант сочетания известных мне слогов. Ответом было сонное сопение.
Впрочем, молчание, как известно, есть знак согласия, а потому, облегченно вздохнув, именно под этим именем я и внес попавшую ко мне Избранную в Хроники Акаши, и именно с этого момента и начался отсчет ее подвигов и исполненных мечтаний в нашем нескучном мире… чтоб его создателю в деревенский сортир провалиться!
Я считал, что вчера все было плохо? Нет, я правда так считал? Должен признать, я ошибался. Сильно ошибался!!!
Если какой-то маг по своей глупости думает, что хуже Избранной ничего и быть не может, то могу его просветить: еще как может!
Что же это за чудовище такое, спросите вы? Очень просто: Избранная, явившаяся к своему страдающему жестоким похмельем куратору рано утром и немедленно начавшая разборки по поводу имени, под которым она попала в Хроники Акаши, — это гораздо, гораздо страшнее, чем просто Избранная!
— Прекрасная я!!!! Прекрасная!!!! Ну что тут непонятного-то, колдун недоделанный? — Сварливый голос впивался в самую глубь мозга, причиняя невыносимую боль.
Нет, в целительстве я разбираюсь довольно-таки неплохо, и снять похмелье вполне по моим возможностям. Но увы. Для того чтобы унять терзающую меня головную боль, требовалось хотя бы полминуты покоя. А какой может быть покой, когда на тебя, не замолкая ни на секунду, бешеной криксой вопит растрепанная Избранная. И голос-то какой противный… Так и бьет по ушам!
В конце концов, не выдержав беспрестанных воплей, я окружил себя коконом тишины и наконец-то смог вплотную заняться собственным здоровьем. Пара минут — и о, блаженство… Головная боль и тошнота исчезли, как не бывало, и я наконец-то смог мыслить, как и положено архимагу Коллегии, а не жертве неумеренного возлияния.
Снимать кокон не хотелось просто категорически, тем более что, судя по покрасневшему лицу, постоянно открытому рту и периодически метаемым в меня тяжелым предметам, Избранная впала в окончательное бешенство. Но выбора не было. Тяжело вздохнув, я развеял защиту и приступил к своим непосредственным обязанностям.
— …ты, падшая женщина, двурогое вонючее животное, страдающее отвратительной венерической болезнью, которая разжижила твой мозг и сделала тебя невероятно привлекательным объектом для мужчин темнокожей расы, благодаря чему ты только и жив до сих пор, ибо только их заботой о возможности заниматься с тобой любовью лишь и может объясняться тот факт, что столь глупый субъект до сих пор существует в полном противоречии со всеми законами природы…
На мгновение я пожалел, что подаренный богами Избранной переводчик столь несовершенен и не позволяет мне насладиться всем богатством использованных ею ругательств. Увы, но факт. Любая, сколь угодно гнусная и неприличная брань, изрыгаемая устами Избранных, обращалась во вполне безобидные сравнения и эпитеты. По всей видимости, по какой-то своей причине боги явно не желали допускать в наш мир филологические изыски того странного измерения, откуда они выдергивали Избранных. Впрочем, даже в таком сильно искаженном и облегченном виде ее перл был хорош… Очень даже хорош и стоил того, чтобы его запомнить и использовать как-нибудь при случае. Потом. Ну а пока…
— Не к лицу благородной принцессе столь вульгарные изъявления своего недовольства, — сделав самое суровое лицо, на которое только был способен, заявил я, прерывая поток весьма образных сравнений и эпитетов. — Лица королевской крови имеют иные средства и возможности для изъявления своего неудовольствия, нежели примитивная ругань, используемая базарными торговками в сваре из-за фальшивого медяка!
— Чего?!!! — Ошарашенная подобным обращением Избранная замолкла на полуслове, даже выронив из рук тяжелую каргхандскую вазу, которую она только что намеревалась метнуть мне в лицо.
Аккуратно подхватив реликвию телекинезом, я отправил ее подальше в угол, после чего продолжил свою речь:
— Благорожденная невеста эльфийского короля, великого и могучего Элианамура Третьего должна хранить подобающую ее высокому положению чистоту речи и помыслов. Если ваш покорный слуга, — тут я немного склонил голову, — по какой-либо причине имел несчастье вызвать ваше неудовольствие, то изъявлять его следует в словах, приличествующих вашему высокому положению!