– А если нет?
– Я буду стараться.
– Ты как ребенок. Большой, сильный, но ребенок. Я же не кукла, которую можно отнять у другого и забрать себе. Я – живая.
– А я? Что, по-твоему, я делаю в Горке и этой Прилеповке? Командировка давно закончилась, ситуация с привидением выяснилась…
– Так ты из-за меня? Господи! Я думала: Дуня…
– Она же малолетка!
– Я бы не сказала. Это еще та малолеточка! Характерец у нее…
– Ее будущему мужу придется объясняться в любви, стоя на коленях, а потом ходить по струнке.
– Заметил?
– Я не слепой. Хотя она замечательная девушка. Искренняя, чистая… Только маленькая еще.
– Вот и полюбил ее!
– Мне нравишься ты.
– И ты мне нравишься. Но что делать, если мы встретились чуть позже, чем следовало?
– Ничего еще не поздно.
– Если бы… Расскажи мне что-нибудь о себе. А то уже несколько дней вместе, такое пережили, а по сути – ничего, кроме имени…
– Нечего рассказывать. Изменил семейной традиции: вместо офицера стал историком. Работаю в государственном архиве.
– Зарплата, конечно, не очень?
– Я подрабатываю. Не волнуйся, нам будет на что жить.
– Не волнуюсь. Я по деньгам парней себе никогда не выбирала. Родители у тебя работают?
– Отец – военный пенсионер, но трудится в каком-то оборонном обществе. Мама – учительница. До пенсии ей пару лет.
– Живут отдельно?
– Мы двадцать лет по гарнизонам скитались – отца все переводили, а потом приехали в столицу и стали жить у дедушки в его генеральской квартире. Дедушка с бабушкой умерли, а квартиру родители разменяли. Она была большая и в престижном доме, поэтому нам за нее без всякой доплаты дали две двухкомнатных.
– Какой завидный жених!
– Не издевайся.
– Я вправду! И как это тебя до сих пор не охомутали?
– Пытались. Но я не лошадь, чтобы позволить надеть хомут.
– Зато сейчас шею вытягиваешь.
– Из твоих рук – хоть ярмо!
– Начинается… Молчи уж, богатый женишок! Мы вот с отцом всю жизнь в однокомнатной квартире… Папа сам перегородку в ней сделал – и все. Правда, сейчас в этой квартире никто не живет.
– Почему?
– У папы есть женщина, он – у нее. А я – у Кузьмы.
– Так он еще и Кузьма!
– Перестань! Он умный, смелый, честный. Он мне жизнь спас. Во Франции, когда за нами на машине гнались, стреляли… Он сбил их в пропасть.
– Читал в твоей газете. Как я понимаю, он вместе с тобой в той машине был? Себя тоже спасал?
– Какой ты!
– А разве не так? Мне не нравится, что он тебя обижает.
– Он не обижает.
– Тогда почему ты плачешь?
– Я… Мы прожили вместе полгода, а я до сих пор не знаю, кто я ему. У него ко мне – серьезно или так… Он, когда мы познакомились, долго рассказывал мне, как любил свою первую жену, а мне ни разу не сказал, что любит. Хоть бы намекнул.
– Он был женат?
– Пятнадцать лет. Потом жена его нашла немца, он у нас филиал фирмы возглавлял, и уехала с ним с Германию. Ребенка родила. А старшая девочка, Вика, осталась с отцом. Ей тринадцать, она сейчас в летнем лагере.
– Вы с ней ладите?
– Замечательно. Когда переехала, больше всего ее боялась. Что скажет, как посмотрит… Оказалась, умная девочка. Разбалованная немножко, но добрая. Мы с ней как сестры. Она мне говорит: "Не обижайся на папу. Он и маме, пока вместе жили, ни разу не говорил, что любит. Та на него даже ругалась: "У, бирюк!" Ты оставайся с нами насовсем…"
– Ну вот, опять… Захлюпала.
– Прости.
– Не за что прощать. Хочу тебя пожалеть, но боюсь, что будешь по рукам бить.
– Не буду. Я тебе голову на плечо положу, можно?
– Конечно!
– Хорошо, если б ты был моим братом!
– Не надо!
– Ладно, ладно… Давай еще о чем-нибудь поговорим! Не спится. Луна вон какая: в доме светло, как днем.
– И мы с тобой вдвоем в этом лунном свете…
– Да ты еще и поэт!
– Сам стихов не пишу, но других знаю. Почитать?
– Дуне почитаешь. Она оценит.
– Далась тебе Дуня!
– Хорошая девочка. Вы замечательно друг другу подходите. Честное слово!
– Позволь мне самому решать.
– Иногда нужно, чтоб и подсказали.
– Я тебе полночи подсказываю…
– Мне уже поздно. Я пристроена.
– Это мы еще посмотрим!
– Не угрожай. А то Кузьма тебя заколдует.
– Так он еще и колдун! Ну, ты и вляпалась!
– Я серьезно. Сама видела, как он однажды трех здоровенных мужиков заставил делать, все что хочет. Они нас убить хотели.
– Это просто гипноз.
– Может, и гипноз. Но он это умеет. Меня однажды загипнотизировал.
– Зачем?
– Чтобы не мешала ему готовить. Это в моей квартире было. Мы тогда только-только познакомились, он есть хотел, а я мешала.
– Может, он что другое хотел?
– Нет. Я тогда даже обиделась, что не это… Мне так хотелось, чтобы он видел во мне женщину.
– И когда он разглядел?
– Наверное, когда мы из Франции вернулись. И то, если бы я по наглому не приехала в аэропорт, где он встречал дочку…
– Значит, он еще и слепой.
– Не думаю. Может, просто боится?
– Чего?
– Что я брошу его. Как первая жена. Он развод очень тяжело переживал. Даже год спустя, когда мы познакомились… Не хочет привязываться… А я чувствую, что рядом с ним меняюсь, становлюсь другой. Если б ты только видел меня до знакомства с Кузьмой! Такая оторва! Вредная, злая…
– Неправда!
– Очень даже правда.
– Это он тебе внушил.
– Успокойся!
– Как я могу быть спокойным, когда ты рядом? Когда ты плачешь? У меня плечо уже мокрое.
– Я уберу голову.
– Не надо! Я не по этому. Мне тебя жалко.
– Мне себя самой иногда жалко. А что сделаешь?
– Может, он тебя присушил, этот колдун? Давай, найдем такого, что отсушит.
– И присушит к тебе.
– Я хочу, чтобы ты сама…
– Он, как мне кажется, тоже этого хочет. Не знаю, Аким… Ничего не знаю. Приехала сюда назло ему, думала: ты Грааль нашел и тебя на заграничный симпозиум позвали, а я вот найду апостолов. И меня позовут!