Asked: В чём заключается Изменение?
Questions: Ваши клетки будут перестроены
особым образом, в результате оптимизируется обмен веществ, который не только позволит уменьшить вес, но и приведёт к общему оздоровлению организма. Кроме того, мы позаботимся, чтобы ваша кожа осталась в тонусе.
А: Каким в итоге станет мой вес?
Q: Все люди разные, поэтами мы оперируем
понятием «процент жира». если вы женщина, процент жира в вашем организме будет равен 17, если мужчина — 13.
А: Я и так худенькая, какой смысл мне проходить Изменение?
Q: Коррекция обмена веществ увеличивает среднюю продолжительность жизни на 10 лет.
А: Вы замените моё тело?
Q: Нет, мы всего лишь его перестроим.
А: Можно ли подвергнуть Изменению ребёнка?
Q: Да, Изменение не скажется на его физическом и умственном развитии.
А: Это больно?
Q: Вы ничего не почувствуете.
А: Изменение обратимо?
Q: Нет. Но Изменение не передаётся по наследству. Это дар одному поколению.
А: Это безопасно?
Q: Да. Как только появятся добровольцы, ваши учёные смогут обследовать их и убедиться в полной безопасности Изменения.
И так далее, и так далее, и так далее.
Прошло два дня, прежде чем нашёлся первый человек, готовый рискнуть. Им оказался один из самых толстых людей на Земле — Луис Перл, чей вес превышал тысячу фунтов. Он созвал пресс-конференцию и сказал:
— Жизнь уже много лет не приносит мне радости. Я не в состоянии ходить и почти не выбираюсь из дома, тем более в мире не так много дверей, куда может въехать моя коляска. Если кто-то обещает мне шанс, я им воспользуюсь.
Четвертого апреля на закате фургончик с Перлом подъехал к розовой пирамидке, которая находилась всего в пяти милях от его дома. Вокруг уже собралась толпа зевак, медики и журналисты с телекамерами. Когда коляску выкатили, зрители зашумели: многим из них не доводилось видеть этакой туши.
Перл был отчаянно взволнован и задыхался, на прощание он произнёс в микрофон:
— Я рискну не только ради себя, это маленький шаг одного человека и большой шаг всего человечества!
Наконец он подъехал к пирамидке. Остановился. С минуту ничего не происходило, потом стена перед ним потемнела и растворилась. Что там внутри, разглядеть не удавалось, видимо, от Перла ждали, что он войдёт, но коляска оказалась слишком велика. Он вдруг рассмеялся:
— Похоже, во всей Вселенной не найдётся достаточно широкой двери для меня. Я думал, жирнюков не жалуют только на Земле!
Перл хохотал и не мог перестать, его студенистое тело тряслось, лицо и шея побагровели, по щекам катились слёзы. Толпа была зачарована этим зрелищем и не сразу заметила, что пирамидка дрогнула. Она неторопливо поднялась в воздух, зависнув над головой Перла. Затем днище исчезло, и пирамидка медленно начала опускаться на человека в коляске. Он, как ни странно, сохранял спокойствие, а вот окружающие завопили. Розовый шатёр полностью скрыл Перла, коснулся асфальта и замер.
Потянулись долгие минуты. Их транслировали по всему миру — загадочную пирамидку, плачущую сестру Перла, потрясённых зевак. Кто-то вскрикивал, кто-то лишился чувств, но остальные ждали. Через тридцать восемь минут розовые стены снова поднялись, и все увидели коляску. Среди бесформенного тряпья, бывшего некогда одеждой, угадывалось человеческое тело. Медики кинулись к нему, переложили на носилки и загрузили в реанимобиль. Уехать им не дали, люди бросались под колёса, стучали в окна и требовали информации. В конце концов один из врачей сделал заявление:
— Перл жив.
Толпа возликовала.
— Он без сознания? — спросил журналист с огромным микрофоном.
— Он просто спит. На первый взгляд с ним всё в порядке, но если нам не дадут доставить его в больницу, мы ничего не гарантируем.
Вмешалась полиция, очистила дорогу, и Перла увезли в военный госпиталь.
Мир затаил дыхание. Сообщений от врачей не поступало, некоторое время казалось, что учёные вообще не будут делиться информацией и подвиг Перла напрасен.
Но потом разом произошло несколько событий: врачи заговорили, а из многих стран пошли известия, что ещё около сотни человек решились на Изменения. Новости были хорошими, изменённые прекрасно себя чувствовали, ничего не помнили о процедуре, но в целом нормально соображали и были абсолютно счастливы. В их крови обнаружены результаты перестройки, которые позволяют отличить Изменённого, но не более того. Под давлением общественности Перла выпустили из клиники, и он дал множество интервью, которые облетели всю планету:
«Ничего не помню, всё прекрасно, это тело — моё тело, шрам на плече от качелей никуда не делся, но я снова могу ходить! Двигаться! У меня уже был секс!» Перл рыдал от счастья, человечество порыдало вместе с ним, а потом, утерев слёзы, кинулось к пирамидкам. Напрасно учёные умоляли подождать полгодика, а лучше год, пока они в полной мере исследуют явление и его побочные эффекты. «Мы» упоминали, что не намерены долго задерживаться на Земле, и люди отчаянно боялись не успеть. Пирамидки работали днём и ночью, им не было числа, и только поэтому в очередях на Изменение обошлось без фатальных конфликтов и массовых истерик. Приносили больных, надеясь продлить их жизнь, и, как правило, продлевали. Не было случая, чтобы кто-нибудь умер внутри пирамидки, и, хотя чудесных исцелений не наблюдалось — опухоли не рассасывались, поврежденные органы не отрастали, — общее состояние всё равно улучшалось.
Не сразу, но стали приводить детей. Первая беременная женщина вошла в пирамидку, ещё не зная, что ждёт ребёнка, но на последующем обследовании в её матке обнаружился двухнедельный зародыш, который совершенно не пострадал.
Земля полнилась дичайшими слухами — о тех, кто вошел и так и не вышел из пирамидки, или выбрался абсолютно безумным, или сделал два шага и упал замертво, о внезапно открывшихся паранормальных способностях, неведомых инфекциях, свежеотрощенных хвостах и, разумеется, об искусственном оплодотворении инопланетными эмбрионами. Но хладнокровная статистика обнаруживала только положительную динамику: люди выходили из пирамидок здоровее, чем были. И худее.
Разумеется, недовольные всё равно находились. Набирало силу движение протестующих анорексичек: истощённые женщины, у которых процент жира и без того был ниже семнадцати, рвались в пирамидки, чтобы убрать мифические граммы со своих костей, но выходили даже менее худыми, чем прежде, — «Мы» не соглашались наносить вред. Некоторые религиозные общины кричали о печати Сатаны на уровне клеток. В конце концов, кто-то был просто против, без аргументов. «Не хочу, чтобы в мою жену и детей кто-то запускал свои грязные щупальца!» — заявляли честные фермеры, с ненавистью глядя в камеру. «Чёрт побери, моя баба нравится мне такой, как есть! Худые-то сплошь злобные да гулящие!», «Не хочу быть, как все!», «Убирайтесь, проклятые жопорукие монстры!», «Происходит массовое отделение чистых от нечистых, и я знаю, с кем мне по пути».