— Только не это! — испуганно взмолилась Морин. — Я не хочу никого видеть, кроме тебя.
— А как же родственники? Келли? Ей ты скажешь?
— Да, наверное, — подумав, ответила Морин. — Она обрадуется за меня. Тем более что Келли с самого начала уверяла меня, что мы с тобой отлично смотримся вместе.
— Вот как? Приятно это слышать. Думаю также, что она будет рада, что ты наконец-то переключила свое внимание с Дона на другой объект.
Морин в ответ только рассмеялась.
— Посмотри, какое небо красное! Завтра будет ветрено.
— Да, — согласился Алан. — Начинает темнеть. И правда, ветер поднимается. Пора ехать.
Он поднялся с песка и протянул руку Морин.
— Обратно машину поведу я, — решительно сказал Алан.
Они ехали уже не меньше получаса. Морин с тревогой подняла голову. Их с необычайной скоростью нагоняла густая черно-желтая туча. Ветер швырял в окна машины пыль. Алан молчал, но лицо его было мрачно.
— Алан! Посмотри вокруг! — сказала она испуганно. — Мне кажется, это не просто ветер.
— Похоже на песчаную бурю, — ответил он сквозь зубы. — Что-то рановато в этом году. Обычно они приходят позже. Попытаемся ее обогнать, а если не получится…
— Тогда что?
Алан промолчал, и Морин снова обернулась, со страхом глядя на наползающую черноту.
Машина мчалась вперед, но Алан уже почти не различал дорогу перед собой.
— Подними все стекла, — велел он Морин.
Она поспешно подняла, и шум ветра немного стих, зато стало слышно, как песок и мелкие камешки дробно застучали по окнам.
— Все! — объявил Алан, останавливая машину. — Дальше ехать нельзя! Ничего не видно. Так и заблудиться недолго. Будем пережидать бурю здесь.
Он перебрался на заднее сиденье и уселся, крепко обхватив Морин за плечи. Она прижалась к нему, испуганно глядя в окно, за которым яростно кружились и бились тучи песка.
— Вода у нас есть, — мрачно сказал Алан. — Еда тоже. Мы сумеем переждать бурю. Не бойся.
Морин покачала головой.
— С тобой я ничего не боюсь, — неуверенно ответила она. — И часто у вас такое бывает?
— В конце лета случается иногда, — ответил Алан хмуро.
— А сколько эта буря будет продолжаться?
— Возможно, пару часов.
Ему не хотелось пугать Морин, но, на самом деле, буря могла продлиться гораздо дольше. Он внимательно вслушивался в рев ветра в надежде, что шум постепенно начнет стихать. Но за окнами все так же страшно выло, и тьма ничуть не расступалась, а, кажется, только сгущалась сильнее и сильнее.
Усталая Морин задремала, припав головой к его плечу. Иногда она тихо всхлипывала во сне, и тогда сердце Алана сжималось от странной нежности. Он и сам не понимал, что он чувствует по отношению к этой девушке.
Раньше было проще. Алан считал ее непорядочной особой и был уверен, что она привлекает его только сексуально. Он и сам не заметил, когда успел привязаться к ней настолько, что боялся даже представить свою жизнь без нее. Сегодня он допытывался у Морин, когда она поняла, что любит его. А когда влюбился он сам? В какой момент это произошло? Может быть, в тот миг, когда он увидел на перроне высокую черноволосую девушку с синими глазами… А может быть, тогда, когда она улыбнулась и заговорила с ним, — и он впервые услышал ее голос. Или тогда, когда первый раз прикоснулся губами к ее губам.
Гадать теперь было бессмысленно. Он любит ее. Только боится признаться — и себе, и ей. Боится проявить слабость, показать Морин, что она имеет над ним власть. Конечно, когда-нибудь он признается ей, но только не сейчас — позже, когда привыкнет к своему чувству, научится жить с ним.
Он всегда, сколько себя помнил, был один и ни в ком не нуждался. Отныне ему придется думать не только о себе, жить не только для себя. Алан озабоченно нахмурился, но, покосившись на спящую Морин, не выдержал и нежно улыбнулся. Ради нее он был готов на все. Только она об этом не узнает. Во всяком случае, пока.
Морин тихо застонала и открыла глаза.
— Душно, Алан.
— Дать тебе попить? — поспешно спросил он, протягивая ей пластиковую бутылку с минералкой.
Она сделала несколько глотков и снова откинулась на спинку сиденья. Алан с растущей тревогой заметил, как она побледнела.
— Буря еще не кончилась? — слабо спросила Морин.
Алан прислушался. Кажется, вой за окном начинал стихать. Он немного опустил стекло. Ветер еще дул, но уже не так сильно. Алан бросил взгляд на часы. Половина одиннадцатого! А они выехали в девять. Неудивительно, что за окном так темно. По идее, можно попробовать завести машину и потихоньку ехать вперед.
Оставив окно приоткрытым, чтобы Морин было чем дышать, Алан перебрался вперед и завел машину. Мотор чихнул несколько раз и смолк. Алан тихо выругался и, не думая больше о буре, выскочил из машины. Снаружи оказалось не так уж и страшно. Ветер почти стих. Кажется, они отделались легким испугом. Вот только машина была вся засыпана песком.
— Что случилось? — спросила Морин, приоткрывая дверцу.
— Песок набился в двигатель, — неохотно ответил он. — И засыпало по колеса.
Что же делать? Будь Алан один, он бы дождался утра, а потом попробовал добраться до дома пешком. Но с Морин, особенно в ее теперешнем положении, это невозможно. Она не сможет пройти такое расстояние. Тем более есть риск заблудиться.
Интересно, как скоро Мария начнет волноваться и поднимет тревогу? Она может подумать, что Алан с Морин решили переночевать в домике на побережье и приехать на следующий день. Значит, самое раннее, когда она позвонит в полицию, — завтра в полдень.
Ну что ж, вода у них есть, это самое главное.
— Что мы будем делать? — Морин смотрела на Алана тревожно, но внешне страха не выказывала.
— Ждать рассвета, — ответил Алан, снова усаживаясь рядом с ней и доставая из сумки одеяло. — А завтра Мария вызовет полицию.
Он опустил руку в поисках бутылки с водой. Бутылка показалась ему подозрительно легкой. Наклонившись, как будто поправляя сумку, Алан посмотрел на бутылку. Черт! Она была пустой! Он сам забыл как следует закрыть ее, когда давал Морин пить.
Ни слова не говоря, Алан укрыл Морин одеялом, и она, доверчиво прижавшись к нему, вскоре снова заснула. Но Алан спать не мог. Всю ночь он прокручивал в уме разные варианты спасения. Морин не сможет без воды. Она и сейчас еле держится. Придется идти самим. В крайнем случае, он сможет нести ее на руках, пусть не всю дорогу, но хотя бы часть пути.
Алан забылся тревожным сном только под утро.
— Алан, проснись, Алан!
Он с трудом разлепил глаза. Морин взволнованно трясла его за плечо.