Предложение действительно напутало ее, но в то же время она ощутила радостное волнение.
— Мама, давай поедем к мистеру Садерленду, — просительно сказал Ник и, не удержавшись, снова зевнул во весь рот.
Окончательное решение принял, разумеется, Патрик. Он взялся за ручку тележки с багажом и покатил ее вперед.
— Подожди! — крикнула Кейт.
Она схватила Ника за руку и бросилась за Патриком, едва поспевая за его быстрым шагом. Он подогнал тележку к своим спутникам, и Кейт с интересом отметила, как мужчина с женщиной встали при его появлении чуть ли не по стойке «смирно». Они почтительно внимали, пока Патрик что-то быстро говорил им. Подошедшая Кейт услышала лишь конец фразы:
— Встретимся завтра в девять утра. Спокойной ночи.
Они послушно кивнули, вежливо улыбнулись Кейт и Нику, быстро попрощались и ушли.
— Патрик… — начала было Кейт.
Но он, не говоря ни слова, подхватил свой небольшой чемодан, положил его на тележку и направился к выходу.
Кейт собиралась сказать, что он слишком много на себя берет, командуя всеми направо и налево, и что она сама знает, как ей поступать. Но, когда они вышли в темноту холодной дождливой ночи и Ник еще крепче вцепился в ее руку, Кейт махнула на все: пусть Патрик делает что хочет.
Она, конечно, жалела, что пошла у него на поводу, но, с другой стороны, что плохого может случиться, если они проведут одну ночь в его квартире?
Патрик подозвал такси, усадил сначала Кейт с Ником на заднее сиденье, затем сел сам рядом с водителем и назвал ему адрес.
— Ты не находишь, что это уже слишком? — пробурчала Кейт.
— Я только помог тебе принять правильное решение в трудной ситуации, и ты знаешь об этом, — спокойно заметил Патрик.
— Мне не нравится, когда на меня давят.
— Никто на тебя не давит, успокойся. Если тебе хочется поворчать, то, пожалуйста, сделай это, когда мы будем одни.
Ник сидел притихший — даже слишком притихший. Кейт, поняв свою оплошность, смущенно сказала:
— Ммм… Ник, правда, интересно ехать в такси по Окленду ночью?
— Да, — откликнулся мальчик. Минут через пять он прислонился к матери и заснул.
Кейт обняла сына одной рукой, чтобы он не пострадал в случае резкого торможения. Патрик, наверное, уже жалеет, что пригласил переночевать двух бездомных, мрачно размышляла она, пока такси мчалось по пустынным улицам спящего города.
Вскоре машина свернула с автострады и, проехав еще немного, остановилась у подъезда высокого дома. Добро пожаловать в весну, мысленно сказала Кейт, открывая дверцу такси.
Отпуск закончился, но она не сожалела об этом. Наоборот, каждый ее нерв трепетал в радостном возбуждении. Пока Патрик и водитель выгружали чемоданы, она наклонилась над спящим Ником и взяла его на руки. Вытащив сына из машины, Кейт с трудом выпрямилась. По лицу Патрика, увидевшего эту сцену, пробежала тень.
— Дай его мне, — попросил он, поставив чемодан на землю.
— Ничего, я сама.
— Он слишком тяжелый, ты не сможешь донести его до лифта, — возразил Патрик. — Позволь мне.
Кейт неохотно передала ему Ника, с тревогой посмотрев на безмятежно спавшего ребенка.
— Что-то не так? — Патрик держал мальчика, словно пушинку.
— Понимаю, это звучит глупо, но до сих пор я легко справлялась с ним.
— Ребенок растет, — пожал плечами Патрик и направился к подъезду. Поеживаясь от сырого воздуха, Кейт засеменила за ним. — В правом кармане пиджака лежит ключ, — сказал Патрик, подойдя к входной двери. — Достать, пожалуйста, и вставь в замочную скважину.
Кейт осторожно опустила руку в его карман, вытащила ключ и открыла дверь. Таксист, держа в каждой руке по чемодану, следовал за ними. На лифте, который напоминал крошечную гостиную, поднялись наверх. Кейт старалась не смотреть на мужчину, который бережно держал на руках ее сына.
Лифт остановился на площадке с единственной дверью.
— Открой ее тем же ключом, — велел Патрик. — Выключатель при входе справа.
Кейт толкнула дверь и зажгла свет. Они оказались в холле, обставленном итальянской мебелью темного дерева. На светлых стенах висели две абстрактные картины в желто-голубых тонах. В углу стоял красивый глиняный вазон с большим экзотическим цветком.
— Ваша спальня — третья комната по правой стороне холла, — сказал Патрик. — Спит сном праведника, — с улыбкой добавил он, глядя на безмятежное личико Ника.
Кейт взяла рюкзачок Ника и прошла вперед, чтобы открыть дверь и включить свет. Спальня освещалась люстрами, кроме того, у каждой из двух односпальных кроватей стоял ночник. Патрик положил Ника на одну из кроватей и с минуту смотрел на спящего ребенка. Может, сожалел, что Ник оказался не его сыном? Когда он перевел взгляд на Кейт и увидел, что она наблюдает за ним, на скулах Патрика заиграли желваки.
— Пойду расплачусь с таксистом и принесу твой чемодан.
Кейт протянула ему ключ.
— Спасибо.
В спальне было тепло, но ее била дрожь. Нервы, подумала Кейт, ощутив присутствие призраков прошлого. Она склонилась над сыном и стала развязывать шнурки его новых кроссовок, которыми Ник очень гордился. Когда она стягивала с него джинсы, в комнату вошел Патрик с ее чемоданом в руке.
— Он всегда так крепко спит? — вполголоса спросил он.
— В общем-то, да. Но сегодня он особенно переутомился — из-за дороги.
— Ванная за той дверью. Полотенца лежат в шкафу, который стоит рядом с раковиной.
Если тебе понадобится что-то еще, я буду в твоем распоряжении через пару минут.
Кейт кивнула. Когда Патрик вышел, она сняла с Ника рубашку и накрыла его одеялом. Мальчик пробурчал что-то во сне, перевернулся на другой бок и снова затих. Кейт убрала с его лба прядь волос и нежно поцеловала в щеку.
В этот момент в комнату вошел Патрик.
— Хочешь выпить чего-нибудь или, может, поесть?
— Нет, спасибо, — отказалась Кейт. — Я, пожалуй, тоже лягу спать.
— Во сколько вас разбудить завтра утром?
— Я поставлю будильник на семь утра. Спасибо тебе за все, Патрик.
Он стоял в проеме двери с бесстрастным, как у часового, лицом, и глаза, напряженно вглядывавшиеся в лицо Кейт, отливали металлическим блеском.
— Тогда спокойной ночи, — без выражения пожелал Патрик.
Кейт откашлялась, но голос ее все равно прозвучал хрипло:
— Спокойной ночи.
Когда за ним закрылась дверь, Кейт шумно выпустила воздух из легких.
Она взглянула на спящего сына, и в ней снова ожила бередящая душу боль — смесь сожаления, горечи и любви. Нет, лучше не думать об этом. Однажды она уже сделала выбор и будет стараться придерживаться его. Что касается Патрика… Для него нет места в ее жизни, он принадлежит другому миру.