Сейчас ей больше всего хотелось умереть — от унижения и горечи. И Джентиана отвернулась, закрывая лицо ладонями.
— Не надо, не надо. Все хорошо, — стал успокаивать Дерек, однако не дотрагиваясь до нее. — Я привез тебя сюда не для того, чтобы набрасываться, словно дикарь, который давно не видел женщину.
— Зачем же тогда? — Она не подняла лица, боясь встретить его равнодушное презрение.
Дерек видел, как под шелковым топом напряглись и затвердели соски, как тяжело вздымается грудь Джентианы. Ее неудержимо сжигал огонь страсти, безжалостный, как лесной пожар.
— Потому что, черт подери, я не мог разговаривать с тобой на глазах у целой толпы зевак!
Но Джентиана не слышала его слов. Сознание ее замутилось, она помнила только тепло и силу его рук, вкус твердых губ. Почему он остановился? Неужели испытывает к ней отвращение? Зеленые глаза заблестели от слез, и Дерек увидел это.
— Джен, пожалуйста, не плачь. Мне очень жаль, я… О черт, я ведь пытался сдержаться! Но не могу, и ты тоже. Мы поговорим потом.
Оба не помнили, как добрались до спальни и рухнули на кровать, лихорадочно срывая одежду, которая одна оставалась преградой на пути их желания. Через несколько мгновений их обнаженные тела касались друг друга, объятия становились все жарче, поцелуи — безумнее.
Дерек целовал грудь любимой, наслаждаясь ее мягкостью и нежностью, руки его скользили по стройному телу. Он узнавал каждый изгиб, ласкал каждый кусочек кожи, желая подарить возлюбленной всю полноту ощущений.
Но предварительные ласки не продолжались долго — она была готова принять его, он уже давно мечтал слиться с нею. Джентиана вскрикнула, когда он вошел в ее жаркое лоно, вцепилась в его плечи, и они задвигались в бешеном ритме…
Когда наконец наступило полное освобождение, Джентиана блаженно застонала. Дерек судорожно перевел дыхание и тоже достиг вершины блаженства, по-прежнему сжимая трепещущее женское тело в объятиях.
Наконец обессиленные любовники замерли, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя после безудержной вспышки страсти. Дерек взял ее лицо в ладони, откинул влажные пряди и нежно-нежно поцеловал в припухший рот.
— Давай теперь спать.
— Я думала, ты хочешь поговорить со мной, пробормотала она с легким смешком, поудобнее устраивая голову на плече Дерека.
— Сейчас у меня просто нет слов, — ответил он, прижимая ее к себе. — Поговорим утром.
Но Джентиана проснулась задолго до наступления рассвета, неожиданно почувствовав рядом пустоту. Она оглядела спальню и увидела Дерека, стоящего у окна.
Она не могла видеть выражения его лица, но ощущала, что в данный момент он страшно злится, что в душе его происходит напряженная борьба. Смотреть на него в такой момент казалось неприличным, как будто она подглядывала, поэтому молодая женщина тихонько поднялась с постели и подошла к любимому.
— Что с тобой? Думаешь о маме? — мягко спросила она.
— Нет. Я всю жизнь считал себя цивилизованным человеком. — Он так и не обернулся к ней.
Джентиана от удивления не могла произнести ни слова. Но тут Дерек продолжил:
— Ты знаешь, почему я на самом деле пришел на выставку?
— Почему?
— Потому что ты — моя. Ты принадлежишь мне. Пусть я кажусь тебе примитивным дикарем, но это ты делаешь меня таким. Ты — моя женщина!
При этих словах сердце ее подпрыгнуло от радости.
— Что же тут плохого? — недоуменно спросила она.
— И ты еще спрашиваешь? — обернувшись, произнес Дерек. — Когда Эдди сказал тебе то же самое, ты велела ему убираться прочь.
— Да, но я не любила Эдди, и Эдди не любил меня, — ответила Джентиана, чувствуя себя необыкновенно мудрой. — Дерек, милый, все очень просто. Я ведь тоже наверняка кажусь себе дикой женщиной, ты — моя собственность, и я не могу не ревновать тебя. Будешь смеяться, но я чуть не ударила эту Кимберли на выставке…
Не дав ей договорить, Дерек взял нежное лицо в ладони и долго всматривался в тонкие черты, как будто дороже ее не было сокровища на свете.
— А почему ты так уверена, что я не стану вести себя, как Эдди?
— Интуиция подсказывает, — убежденно ответила Джентиана и сияюще улыбнулась. — Твой брат думал только о себе, все его поступки были продиктованы эгоизмом. А ты не такой. Ты нашел в себе силы выслушать меня и поверил мне, хотя это было непросто. Эдди же никогда никого не слушал, кроме себя самого. Ты заботился обо мне, даже когда угрожал и ненавидел. Ведь именно ты попросил Кевина помочь мне срубить оставшиеся груши, да? — улыбнулась она.
— Как ты догадалась? — Дерек тоже улыбнулся.
— Потому что я стала понимать, как ты устроен и как думаешь. Вся эта выставка была организована с единственной целью — дать нам возможность встретиться. Это я настояла, чтобы фотографию торса со шрамом поместили в каталоге. Так что ты неминуемо попался бы в мои сети. Иначе ты не приблизился бы ко мне и на пушечный выстрел, верно ведь?
— Да. Я знал, что после преследований Эдди у меня нет никаких шансов добиться тебя подобным образом. Но я бы ждал тебя всю оставшуюся жизнь. Джен, скажи мне, почему ты все-таки простила меня? После всего, что я сделал тебе?
Она посмотрела ему в глаза и впервые за все время увидела в них тоскливое ожидание. Дерек взирал на нее, как утопающий — на уплывающий плот.
— Потому что я люблю тебя, и потому что я понимаю, почему ты поступал именно так. Пусть ты переспал со мной только для того, чтобы получить нужные сведения, но ведь я тоже лгала в суде, чтобы выгородить отца. Я ведь знала, что именно он, хотя и случайно, застрелил Эдди.
Он опустил руки и отступил на шаг. Насмешливая улыбка скривила его губы.
— Есть еще кое-что.
Сердце Джентианы замерло в тревоге.
— Что?
— Когда я впервые увидел твою фотографию — еще до нашей встречи, — я ощутил, какую власть ты можешь иметь надо мной, как притягиваешь к себе. Я понимал, что ты женщина, которая виновна в смерти моего брата, но ничего не мог с собой поделать.
— Я ведь тоже не привыкла ложиться в постель с любым встречным мужчиной, как ты догадываешься. — Она лукаво улыбнулась. — Ты свел меня с ума с первого же взгляда. Я сбежала обратно в Аргайл, потому что узнала, что ты брат Эдди и боялась, что он, даже мертвый, встанет между нами. Я не могла предположить, как хитро ты все задумал…
— Я обхитрил самого себя, — перебил ее Дерек. — Когда я пришел на выставку, у меня не было ни малейшего намерения не только спать с тобой, но и вообще знакомиться. Я планировал сначала присмотреться к тебе, а потом уже действовать. А ты разрушила все мои намерения. Боже, Джен, мне захотелось затащить тебя в постель в тот самый миг, когда ты стала показывать мне свои скульптуры. Я упорно старался отмахнуться от моих чувств, но не мог.