Одна из белых рук призрака подняла предмет, лежавший у его ног в темноте. Сначала Джесси показалось, что это портфель Джералда, обычно лежавший в соседней комнате, которую Джералд использовал в качестве кабинета, но когда призрак поднял эту вещь, в форме квадратной коробки, на свет, она увидела, что вещь намного больше портфеля, к тому же имеет довольно поношенный вид. Она была похожа на короба, с которыми когда-то ходили разносчики и уличные торговцы.
– Прошу вас… – прошептала она дрожащим от ужаса голосом, – кто бы вы ни были.., пожалуйста, не причиняйте мне зла. Если вы не можете отпустить меня, ладно, только не причиняйте мне зла.
Усмешка ширилась, и Джесси заметила отблески во рту: видимо, у ее визитера были золотые зубы, как и у Джералда. Он беззвучно смеялся, как бы наслаждаясь ее ужасом. Затем длинные пальцы стали раскрывать коробку. Ночной гость, продолжая молча усмехаться, протянул к Джесси открытую коробку. Она была полна костей и украшений. Там лежали фаланги пальцев и кольца, браслеты, зубы и ожерелья; Джесси увидела такой большой бриллиант, что отраженный им свет луны освещал целиком детский скелет. Она видела все это и хотела бы, чтобы это был сон. Это была какая-то немыслимая ситуация: полуосвещенный маньяк молча показывает ей свои страшные сокровища.
Одна рука призрака поддерживала коробку снизу, чтобы Джесси могла лучше все рассмотреть. Другая рука погрузилась в ворох костей и украшений и стала разбирать их и перекладывать, производя ритмичные зловещие стуки и звоны, похожие на стук кастаньет. Глаза призрака смотрели на Джесси во время этих движений. Уродливые черты его лица исказились в восхищении, рот раскрылся в молчаливой ухмылке, а острые плечи поднимались и опадали в приступе смеха.
– Нет! – закричала Джесси, но голоса не было.
Ухмыляющаяся фигура залезла рукой глубже в коробку и протянула полную пригоршню Джесси; золотые украшения и драгоценные камни переливались в лунном свете.
Ослепительно яркая вспышка света на мгновение осветила дальние закоулки ее сознания, и все погрузилось во мрак.
Она с большим трудом возвращалась к реальности некоторое время спустя, и осознала только две вещи: луна уже обошла дом и светила в западное окно, а она сама была чем-то страшно испугана… Потом она вспомнила: отец был здесь, может быть, он где-то здесь до сих пор. Ночной призрак внешне не был похож на него, однако это потому, что на отце была его маска солнечного затмения.
Джесси потянулась и резко дернула ногой, так что простыня полетела на пол. Тем не менее она мало что могла сделать со своими руками, чувствительности в которых было не больше, чем в ножках кресла. Джесси широко раскрытыми, глазами уставилась в угол у шкафчика. Ветер утих, и тени успокоились. В углу ничего не было. Ее ночной гость ушел.
«Может быть, и нет, Джесс: может, он просто нашел другое, более укромное место. Прячется под кроватью, например, а? Если он там, он в любую минуту может высунуть ручищу и схватить тебя!» Ветер был слабый, без порывов, и задняя дверь лишь поскрипывала. Других звуков не было. Пес ничем не напоминал о себе, и именно это убедило ее в том, что незнакомец удалился. Теперь дом полностью принадлежал ей.
Взгляд Джесси упал на темную массу на полу. "Господи, – подумала она.
– Это Джералд. Я о нем совсем забыла".
Она откинула голову и закрыла глаза, чувствуя болезненный, сухой пульс в гортани и понимая, что это первый сигнал нового приступа жажды. Она не знала, сумеет ли заснуть без кошмарных снов, но ей хотелось попробовать… Больше всего на свете – конечно, кроме того, чтобы кто-то приехал сюда и спас ее, – она хотела спать.
«Тут никого не было, Джесси, ты ведь это понимаешь?» «У тебя были кошмары. – послышался голос Рут. Решительная и бесстрашная подруга Рут, которая ночью вся скрючилась от страха перед тенью у шкафа. – Ладно, – сказала Рут. – Смейся надо мной сколько хочешь, и может, я всего этого заслуживаю, но не обманывай себя. Тут никого не было. Это все твое воображение. И больше ничего тут нет».
«Ты ошибаешься. Рут, – спокойно ответила Хорошая Жена. – Кто-то тут действительно был, и мы с Джесси знаем, кто именно. Он не выглядел в точности как отец, но это только потому, что на нем была его маска солнечного затмения. Да и не в лице дело и не в росте – он мог быть в ботинках с высокими каблуками. В принципе он мог быть и не просто на ногах…» «На ходулях! – насмешливо протянула Рут. – Господи, ну наслушалась я тут! Человек умер до инаугурации Рейгана, а тут взял и вернулся из чистилища. Том Мэхаут и на своих-то ногах плохо держался. А вы… Ходули! Да вы просто смеетесь!» «Все это не важно, – ответила Хорошая Жена с каким-то спокойным упрямством. – Это был он. Я бы этот запах всюду узнала, запах жира и теплой крови. Не металла и не минерала. Запах…» Мысль подошла совсем близко, но в последний момент ускользнула. Джесси спала.
Она осталась со своим отцом одна в Сансет-Трэйлс днем 20 июля 1963 года по двум причинам. Одна была прикрытием для другой. Прикрытие заключалось в том, что она будто бы все еще немного боится миссис Жилетт, хотя прошло уже пять лет (а то и все шесть) после инцидента с печеньем. Настоящая причина была проста и незатейлива: она хотела побыть наедине со своим отцом.
У матери были какие-то подозрения, однако муж и десятилетняя дочка манипулировали ею, как шахматной фигурой, и, хотя ей это не нравилось, делать было нечего. Джесси сначала пошла к папе. Ей оставалось всего четыре месяца до одиннадцати лет, но ум у нее уже был не детский. И подозрения Салли Мэхаут имели основания:
Джесси приступила к осуществлению хорошо продуманной интриги, которая должна была позволить ей провести день затмения с отцом. Позже Джесси поймет, что это еще одна причина держать рот на замке по поводу того, что произошло в тот день, потому что найдутся и такие – ее мать первая, – которые скажут, что у нее нет права жаловаться, ведь она получила то, что заслужила.
В день накануне затмения Джесси нашла отца на веранде; он читал книгу «Пути мужества», а его жена, сын и старшая дочь ушли купаться вниз, на озеро. Том улыбнулся, когда она села рядом, и Джесси тоже улыбнулась. Готовясь к этой встрече, она покрасила губы помадой «Юм-Юм с мятой», – подарок от Мэдди к дню рождения. Джесси помада сначала не понравилась – какой-то детский оттенок и вкус, как у пепсодента, но папа сказал, что она красивая, и это разом обратило помаду в самый драгоценный из ее немногих косметических ресурсов, нечто особенное, что можно использовать только в чрезвычайных ситуациях.
Отец внимательно ее выслушал, однако даже не пытался скрыть выражение удивления и скептицизма в глазах.
– Ты что, действительно хочешь сказать, что до сих пор боишься Адриэн Жилетт? – спросил он, когда она закончила пересказ всем известной истории о том, как миссис Жилетт ударила ее по руке, когда она потянулась за последним куском торта. – Но это было.., я не помню точно, однако я тогда еще работал у Даннингера, значит, это случилось до пятьдесят девятого года. И спустя столько лет ты еще боишься? Прямо по Фрейду, моя дорогая!