– Пожалуйста, помоги мне. Брендон, – сказала я, – Каждый раз, когда я выключаю свет, он стоит в темном углу комнаты, и я боюсь, что, если не направлю на него свет, он так и будет там стоять. У меня больше нет никого, кого я могла бы попросить, поэтому, пожалуйста, помоги мне.
Он отпустил мою руку, вытащил платок из нагрудного кармана своего изящного адвокатского пиджака и вытер мое лицо. Он сделал это так заботливо, как когда-то мама вытерла мои слезы, когда я явилась к ней на кухню, плача из-за разбитого колена, – это было еще в раннем детстве, пока я не стала семейным скрипящим колесом.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Я буду искать материалы и отдавать их тебе.., пока ты не скажешь, что больше не нужно. Но я тебе советую: пристегни ремень.
Он много чего нашел, и теперь я выложу все это тебе. Рут, но должна сказать, что он был прав насчет ремня. Ты можешь пропустить следующие несколько страниц: я сама хотела бы не писать их, но мне кажется, это тоже часть терапии. Надеюсь, последняя.
Эта часть истории – назовем ее «Это он» – начинается в 1984-м или 1985-м. Тогда случаи осквернения могил всколыхнули весь озерный район Западного Мэна. Из шести западных городков штата и из Нью-Гэмпшира поступили известия о подобных случаях. Кражи надгробных плит и ваз, надписи краской на граните – все это известные проделки бродяг, которые бывают всюду, но новые преступления выходили за рамки хулиганства и мелкого воровства. «Надругательство» – самое верное слово, которое Брендон применил к ним в своем первом рассказе на прошлой неделе, и именно это слово фигурирует во всех полицейских отчетах по этим случаям в 1988-м.
Сами преступления, казалось, совершал маньяк – до того они были противоестественны, хотя и хорошо продуманны. Кто-то – скорее всего один человек – залезал в часовню или склеп на кладбище маленького городка с ухватками вора, который грабит магазин или склад. При взломе он, видимо, использовал дрель, зубило, монтировку и ножовку. Сейчас этими инструментами снабжены многие машины.
Причем взломы всегда случались в склепах и часовнях: преступник никогда не трогал могилы. Взломы случались зимой, когда стояли сильные морозы и копать землю очень трудно. Гробы в часовнях и склепах он взламывал, снимал с покойников все драгоценности, а также срывал золотые коронки.
Эти действия отвратительны, но они по крайней мере понятны. Но грабежом он занимался только вначале. Затем он стал выкалывать глаза, перерезать горло и отрезать уши; в феврале 1989 года два трупа на чилтонском кладбище были найдены с отрезанными носами. Полицейский офицер, который расследовал дело, недоумевал: «Что этот парень делает с отрезанными носами? Носит их на цепочке, как амулет?» После этого почти все обезображенные тела находили без ушей, носов или кистей рук, а иногда он отрезал языки и половые органы. Экспертиза показала, что он использовал топор, тесак и даже скальпель. Свою чудовищную работу он выполнял с искусством хорошего хирурга.
В некоторых случаях он вскрывал животы и черепа и наполнял их экскрементами. Часто полиция сталкивалась со случаями некрофилии.
Читать это трудно: представь. Рут, как же трудно об этом писать.
Я много узнала о работе полиции в течение месяца со дня моего спасения из дома у озера, но это невозможно сравнить с тем, что я узнала за последнюю неделю. И главной неожиданностью было узнать, насколько деликатны бывают полицейские в маленьких городках. Видимо, на своем участке они всех знают по именам и со многими в родстве, поэтому деликатность у них становится такой же естественной, как дыхание.
Расследование моего дела – пример такой деликатности; в случае с Жобером было то же, но совсем в ином роде. Расследование его преступлений продолжалось семь лет, и в него было вовлечено множество людей – департаменты полиции двух штатов, четыре окружных шерифа, 31 депутат и Бог знает сколько местных участковых и копов. Это дело постоянно было на их столах, и они даже придумали имя этому типу: Рудольф. И они говорили о Рудольфе на дежурстве, на совещаниях в Огасте и Дерри, даже обсуждали дома с женой. «А как же. – сказал Брендону один из полицейских. – Вести о таких парнях, как Рудольф, приносишь и домой. Знаете, когда появляются горячие новости, обсуждаешь их и с женой, и с приятелем из соседнего отдела. Когда гуляешь с детьми или листаешь газету. Потому что такое дело, пока его не раскроют, сидит, как заноза в пальце».
Но больше всего меня поражает то, что, несмотря на все это, в газеты не попало ничего, что помешало бы расследованию. Они поняли, что имеют дело с настоящим неуловимым монстром, который бродит по западным районам штата. История ни разу не достигла прессы, пока Жобера не поймали! Это кажется невероятным, но полиция работала великолепно. Борьба с преступностью в больших городах идет не так успешно, а тут, на северо-восточном побережье, им многое удается.
Конечно, можно возразить, что не так уж все и хорошо, если, они семь лет не могли поймать Жобера, но Брендон объяснил мне. Этот вурдалак действовал в основном в крохотных городках, где тощий бюджет вынуждает полицию заниматься только наиболее срочными и серьезными делами.., то есть преступлениями против живых, а не против трупов. Местные копы говорят, что у них на руках как минимум две банды угонщиков машин и четыре группы грабителей, занимающихся магазинами, и это только в западных округах штата, и это только те, о ком они точно знают. Кроме того, есть мелкие воришки и алкоголики; одни бьют жен, другие нарушают правила уличного движения и сбивают прохожих. Сохранилась и старая сеть торговли наркотой: травку растят, собирают и продают, из-за нее люди иногда убивают друг друга. И я поняла, какова ситуация. Когда работаешь копом в маленьком городке, пытаясь успеть везде на старом «плимуте», который начинает чихать, когда его разгоняешь за семьдесят, у тебя неизбежно появляются приоритеты, и парень, который занимается мертвецами, никогда не будет возглавлять их список.
Однако важно, что никто не забыл об этом деле и информация о нем продолжала накапливаться и сравниваться. Извращенец такого рода вызывает тревогу у полицейских еще и потому, что в один далеко не прекрасный день может переключиться на живых. Полицию также приводили в замешательство отрубленные конечности. Куда они девались? Может быть, он ест мертвечину?
И как только местные власти смогли по-настоящему заняться этим делом, выделить средства и людей, оно быстро раскрутилось. Его взяли; а получилось это так.
На прошлой неделе – теперь уже 10 дней тому назад – кэстлский шериф Норрис Риджуик и его помощник Джон Лапойнт припарковали машину у задних ворот городского кладбища, где проходит, дорога. Было два часа ночи, и они уже собирались заканчивать дежурство, когда Лапойнт услышал мотор. Они увидели фургончик, только когда он подъехал, потому что шел снег, а фары машины не были включены. Лапойнт хотел задержать парня сразу, как только тот вылез из фургончика и принялся открывать отмычкой ворота кладбища, но шериф его остановил. «Риджуик – хороший гусь. – прокомментировал Брендон, – он понимает важность вещественных доказательств и никогда не забывает о будущем суде, преследуя злоумышленника. Этому он научился у прежнего шерифа Алана Пангборна, а у того было чему учиться».