«Двое мужчин, которых избегает темноволосая и экзотическая женщина? – Холли была озадачена. – Неужели здесь каждый мужчина успел проявить себя с дурной стороны?»
Клэр схватила Бэрра за руку и потащила его к Эльспетам.
– Бэрр у нас в отставке, – говорила она торопливо. – Он большой человек на денежном рынке. Поздно начал, зато теперь такой ухарь. То есть, в смысле. Ну, вы меня поняли.
Холли с удовольствием наблюдала неприступную холодность, с которой Эльспет встречает усилия заискивающей перед ними хозяйки.
– Я полагал, что денежный рынок – забава для молодых людей, – наконец фыркнул Рэндольф Эльспет.
– Так и есть, – подтвердил Бэрр. – Все считали, что я староват для этого дела. Мне просто повезло. – Он повернулся к хозяйке. – Как это вам удается, Клэр, быть такой осведомленной в частных делах каждого? – Ну, для нас, людей из средств массовой. Информация – наша профессия, как вы знаете.
– Я так и понял, – заметил Бэрр холодно.
Холли ухмыльнулась. Плоховато идут дела у хозяйки. Тем лучше для Холли.
Широкая спина Бэрра почти заслонила Клэр от всей группы. Рэндольф направился к Алите. Джейн Эльспет незаметно двигалась к Бэрру поближе. Глаза ее округлились, губы приоткрылись. Внимание Холли переключилось туда, где Рэндольф припер к стене Алиту. Мужчина довольно улыбался, зато маленькая женщина хмурилась. Холли показалось, что она услышала что-то про «Домино».
«Чудак на чудаке», – подумала. Холли. Она искала глазами обещанных Клэр журналистов. Ни одного знакомого. Это хорошо. Меньше всего Холли хотелось, чтобы пересекались круги ее профессиональных и личных знакомых.
Джейн Эльспет придвинулась еще ближе к Бэрру. Ее полные бедра нацелились на пожилого мужчину. Холли подумала, уж не пора ли спасать мужика, но решила, что тот достаточно стар, искушен и уравновешен, чтобы позаботиться о себе. Это она хорошо сказала о нем: «уравновешен». Жаль, мужчинам, похоже, не дано достигнуть безмятежности, пока не отлетит юность.
Чья-то рука потянула за руку Холли. Клэр натянула на лицо лукавую улыбочку.
– Помните нашего домоуправителя, – спросила она, – мистера Тричера? Сирила?
Холли протянула коротышке кончики пальцев: «Еще бы! Отвратительный тип».
Ее взгляд поймал поверх плеча Тричера плечо Карпатьяна. Бэрр взглянул на Холли и увидел в ее взгляде нечто неожиданное: будто кто-то нарисовал зрачки в глазах Анны-сиротки [5] и тут же их стер.
Бэрр вновь переключился на Джейн Эльспет. Женщина что-то говорила о фильме, который она смотрела вчера вечером.
– Вампиры? – Он схватил нить. – Вы любите такие вещи?
– Я думаю, это – чисто женское, – ответила Джейн. – Высокий, черноволосый, таинственный, могучий, зловещий. Немного на вас похож! – Она чуть хохотнула и посмотрела Бэрру прямо в глаза. – Возможно, это лишь мое восприятие. – Ее палец забрел в ямку на его шее. – Я исключительно чувствительна по этой части.
«О Боже, – думал Бэрр, – лучше б этот Рэндольф поменьше думал о своем сердце в этот вечер, а последил бы за женой, а то она изнасилует какого-нибудь рассыльного. Или обвинит его в изнасиловании».
– А как насчет зомби или упырей? – спросил он громко. – Вы воспринимаете их как секс-объекты?
Джейн отступила на полшага.
– Я думала, вы поняли. – Женщина приблизилась вновь.
Карпатьян развернулся, раскрывая пространство между ними, выпуская интим.
Хэрри Сэйлия, держа левую руку в кармане, склонился со скучающей миной к книжным полкам. Джон Холл склонился с другой стороны. Бэрр искал, с кем хотя бы встретиться взглядом. Все напрасно. Спасения ждать неоткуда.
– Ты волнуешь меня, – выпалила Джейн, терзая ворот платья. – Правда! – Женщина ждала его реакции. Однако реакции не последовало. Так у Бэрра уже бывало. Несколько минут разговора с женщиной, и вдруг ни с того ни с сего собеседница пускается в словесные игры со всякого рода подтекстами, Бэрр так и не нашел иной тактики борьбы с этим, только стремительное отступление. Джейн ставила Карпатьяна в положение, когда он обязан как-то ответить: либо идти на сближение дальше, либо повести себя грубо. Черт бы побрал тех женщин, которым не хватает острых ощущений!
Ждет. Во рту у Бэрра пересохло. Тоненький ручеек пота потек по левому боку.
Рука другой женщины коснулась его руки.
– Мистер Карпатьян? – Это была мать того парня, Рона Эккерман. Бэрр перевел дух.
– Миссис Эккерман! Как же я рад вас видеть!
Джейн Эльспет, протолкнувшись между Бэрром и Роной, направилась в сторону буфета с напитками. Рона выпятила нижнюю губу и откинула упрямую прядку со лба.
– Зовите меня Рона, прошу вас. Чего это она? – Женщина указала подбородком на спину Джейн. Бэрр не нашелся, что ответить.
– Я только хотела еще раз поблагодарить вас, – продолжала Рона, – за то, что вы сделали для Тони. Я вовсе не хотела вам помешать. – Локон снова соскользнул на лоб, женщина вернула его на место ладонью. – Вы произвели на мальчика ТАКОЕ впечатление, Бэрр. Вы ведь не против, если я буду называть вас Бэрром? – Она не оставила паузы на предполагаемый ответ. – У Тони нет – как это называется-то? – модели мужского поведения, «образца для подражания», так что ли?
– Но его отец…
– Слишком занят, дома никогда нет. Эл всегда в движении – занят, занят, занят. Отличный добытчик, все нам достанет, но его совсем не бывает дома. В жизни Тони остается пробел. – Миссис Эккерман опустила глаза, голос ее сделался сиплым. – И в моей.
«А сковородки?» – подумал Бэрр.
– Ну, у меня-то, конечно, дела, – продолжала Рона. – У Тони – модели. Хороший мальчик, имеет свое хобби. У него такой возраст. Начал обращать внимание на девочек. Как раз теперь нужно влияние мужчины. Естественные потребности, желания, советчик.
– Хобби? – переспросил Бэрр, нащупывая менее зыбкую почву. – Вы что-то о моделях говорили? Я сам в некотором роде моделист.
– Да что вы! Потрясающе! Тони будет счастлив как-нибудь к вам зайти. Как и я. Может минуточку. – Рона положила ладонь на руку Бэрра, будто на якорь его сажала. – Тони!
Подросток подошел к матери.
– А?
– Мистер Карпатьян, Бэрр, тоже модели делает. Что скажешь?
– Правда? А что за модели вы делаете, мистер Карпатьян?
– Корабли. Хочешь посмотреть?
– Еще бы!
– А если прямо сейчас?
– А как же ленч? – вмешалась Рона.
– Без нас обойдутся. И вообще, это все не в моем вкусе. А ты как, Тони?