Гаврилов в настоящий момент вообще находился неизвестно где, убыв на купленной год назад яхте. В ней была произведена кое-какая модернизация, что несомненно указывало на использование ее в качестве диверсионного судна. Оснащение Семена и его людей – это вообще была песня. Оно производилось в течение двух лет, так как в первый год в различные фирмы Европы и России были представлены чертежи различных частей и механизмов, а уже во Владивостоке производилась сборка, причем в сборке принимали участие только сами провалившиеся во времени и бойцы Семена. Так уж сложилось, но о применении боевых пловцов не должны были знать даже представители русского командования. Это должно было остаться тайной за семью печатями. Песчанин справедливо полагал, что если не удастся предотвратить русско-японскую войну, то не помешало бы нанести весьма ощутимый удар в первые же дни. Так что акций с участием боевых пловцов планировалось не так чтобы много, но удары должны были быть весьма ощутимыми. Где именно Гаврилов должен был нанести свой первый удар, Сергей не знал: ему было известно только то, что Семен будет в Порт-Артуре до середины февраля.
Вот и вышло, что Звонарев сейчас находился не подле своей семьи, а на Квантуне, осуществляя надсмотр за всем тем, что творится в Порт-Артуре. Там, конечно, и Зимов управился бы, да вот только не все можно было доверить Роману Викторовичу: кое-какие действия требовали присутствия кого-либо из провалившихся во времени.
И вот теперь он сидел в своем кабинете на территории завода в Порт-Артуре и предавался мрачным размышлениям о грядущем. Ситуация накалялась день ото дня, японское правительство вело себя с каждым разом все более вызывающе. Сегодня в Порт-Артуре и Дальнем вовсю шла погрузка представителей японского населения. Колония прекращала свое существование в одночасье, причем произошло это именно так, как и рассказывал Антон, прекрасно осведомленный о хронологии событий. Казалось бы, должен был сработать «эффект бабочки», то есть в результате действий друзей должны начаться изменения, но если они и произошли, то им об этом не было известно ничего. В Чемульпо так же несли службу стационеров «Варяг» и «Кореец», в Шанхае находился «Маньчжур», «Сивуч» стоял в Инкоу, эскадра расположилась на внешнем рейде, как и в известной истории, не предприняв никаких противоминных мероприятий.
Звонареву стоило больших усилий, чтобы не вмешаться в ход событий. Конечно, кто его будет слушать? Но с другой стороны, заронить сомнения в души командиров, и, чем черт не шутит, может, они в качестве личной инициативы решат выставить противоминные сети, а команды эсминцев будут куда более внимательны? Хотя… Сомнительно это. Вот и оставалось только ждать, стиснув зубы.
Песчанин строго-настрого запретил Сергею вмешиваться в ход событий. Понятно, что, останься жив адмирал Макаров, и история уже бесповоротно вильнет в другую струю, в этом Антон был убежден, а друзья соглашались с ним. Беспокойный адмирал был личностью неординарной и энергичной. За непродолжительный срок своего командования эскадрой он сумел поднять уровень боевой подготовки, так что останься он жив – и старушке-истории пришлось бы ой как непросто.
На складе завода в Порт-Артуре сейчас спокойно лежали два новейших трала, которые должны были появиться только через десять лет. Так называемые параван-охранители. Только их применение должно было во многом свести на нет операции японцев по минированию окрестностей крепости и, скорее всего, сберегло бы подорвавшийся на мине броненосец «Петропавловск», при гибели которого и погиб прославленный адмирал.
Но, воплощая принятое сообща решение, Звонарев вынужден был не задействовать новинку. Вообще много чего должно было быть задействованным только летом. К этому сроку, как считал Песчанин, уже в достаточной мере вскроются все недостатки как в армии, так и на флоте.
Дело клонилось к закату. Вот уже три дня японский флот перехватывает российские коммерческие суда, чтобы те не подали вестей о выходе в море флота потенциального противника. Именно в этот момент основные силы соединенного флота под командованием адмирала Того уже находятся у острова Роунд, а три дивизиона эсминцев в десять вымпелов уже взяли курс на Порт-Артур. Два дивизиона идут к Дальнему, так как у Того нет абсолютной уверенности в том, что русские корабли находятся именно на рейде крепости. Все это происходит, если своенравная старушка все еще продолжает гнуть свою линию. Осталось недолго – скоро он все это узнает. Господи, как же тяжело – знать и не иметь возможности предотвратить гибель русских моряков. Как много можно было бы сделать, но в то же время поделать ничего нельзя, потому что он никто и звать его никак.
Звонарев вновь тяжко вздохнул. А может, ну его? Взять Романа Викторовича – и закатиться в ресторан. Устроить, так сказать, пир во время чумы. А почему бы и нет? Раз уж нельзя ничего поделать, то напиться ему никто не запретит. Вон в морском собрании сейчас стоит такое веселье – как-никак наместник устраивает бал.
Однако эта мысль мелькнула и бесследно пропала. Ну хоть что-то он ведь может сделать! Понятно, что Антон запретил вмешиваться в ход событий и они с ним согласились. Никакого вмешательства до июля: только наблюдение. Но с другой-то стороны, если ему, к примеру, удастся спасти военный транспорт «Маньчжурия», то это не повлечет никаких глобальных изменений, просто у эскадры в Порт-Артуре появятся дополнительный боекомплект, радиостанции и парк аэростатов… Впрочем, четыре воздушных шарика с необходимым оборудованием друзьями были уже подготовлены и хранились на складе. В конце концов, это может пригодиться в последующем. Там всего-то надо убедить капитана отвернуть к западу и подойти не с юго-востока, а с юго-запада.
Как это сделать? Да просто. Со строительством миноносцев вышел, конечно, затор – кредитов быстро выбить не удалось, опять же с покупками лицензий никто особо не торопился, даже на отбойные молотки: уж очень настораживал тот факт, что их применение не повлекло особых прибылей. Про гирокомпас и говорить нечего. Проверка этого устройства была всесторонней, тщательной и заняла не меньше месяца, потом пока государства приняли решения… Так что с закладкой серии вышла задержка. Но в настоящее время на двух корабликах начались ходовые испытания. Правда, чтобы не привлекать особого внимания, все миноносцы были без названий, а имели только порядковые номера – «ноль-два», на всех миноносцах один и тот же, – понятное дело, что на стоянке в акватории завода номера были разные, но, выходя в море, они имели только один. Поэтому всем было известно, что в строй вступал второй из плеяды «росичей», у которого раз за разом выявлялись различные неполадки, а потому нередко он возвращался, едва волочась. Были и те, кто удивлялся такому положению дел: ведь головной сторожевой корабль вполне себе оказался работоспособным, но их заверяли, что это не так и что «Росич» сейчас неисправен и стоит на приколе в Магадане, вмерзнув в лед.
На самом деле все было не так, и оба сторожевика показывали себя с хорошей стороны – не без неполадок, но тут уж обычное дело и ничего критичного. В самое ближайшее время должны были начаться ходовые испытания оставшихся двух, но этим пока придется тыкаться по артурской луже – нечего было и думать, что им позволят выходить в море с началом боевых действий. К сожалению, к началу войны полностью подготовить их не успели. С другой стороны, на заводе уже строились четыре их систершипа, которые при благоприятном стечении обстоятельств можно было бы ввести в строй уже в июне. Все комплектующие были уже доставлены. Понятное дело, что такая постройка дороговата, ну да по-другому не получалось: Дальний Восток – он и есть дальний, здесь все дорого.