– А как так случилось, что ни на один наш катер еще не наложило лапу морское командование? Их могли как минимум использовать в качестве тральщиков. Тем более что, я так понимаю, ты засветил его по полной…
Все верно, Антон не знал, как и что тут происходит, доподлинно, так как даже в письмах об этом не говорилось. Мало ли – цензура какая вмешается, время-то военное. Можно было бы и нарочным отправить подробное сообщение, но посчитали это лишним: ведь повлиять как-либо на обстоятельства Антон все одно не мог. Разве только удовлетворить его любопытство, но это не к спеху.
– …Вот так вот все и произошло. А что касается того, что на «росичей» еще не наложили лапу, так и тут все просто. Мы когда отошли от места гибели миноносца, я поднялся на борт транспорта. Поговорил с Мироновым. Объяснил, что мне совсем не блажит ни в героях ходить, ни под суд попадать как пират. Я даже денег ему и команде предлагал. Нормальный мужик оказался, как и экипаж. От денег отмахнулся. Сошлись на том, что при виде эсминца разбежались по сторонам, а он, видимо, из-за повреждений не смог нас преследовать. А в том, что он не дошел до своей базы, мы ни при чем. Повреждения у него имелись, в бою он участвовал, под обстрел попал – вполне мог получить и еще какие повреждения. В общем, тайна, покрытая мраком. А «росичи» все продолжают выказывать своенравный характер, и даже из акватории завода – ни-ни.
– Ясно. А ты что расскажешь, Гризли?
– А чего ему рассказывать, он еще и показать может.
– Это как это?
– Забыл про задумку вести видеоархив?
– Отчего же, помню.
– Так он заснял бой «Варяга» и «Корейца».
– Так, давайте-ка по порядку.
– Семен, сам расскажешь?
– Да чего уж там, трави, – лениво и обреченно махнул рукой Гаврилов.
– Дела-а… Это что же вы устроили, прохиндеи? Мы ведь планировали совсем другое.
– Ну так уж вышло. Вообще-то мы думали, что ты знаешь о произошедшем и сделаешь правильные выводы.
– С чего мне их делать? Если верить нашим газетам, то японский флот успел уже дважды пойти ко дну и возродиться из пепла, как птица феникс.
– Это точно. Кстати, ты еще не в курсе про гарибальдийцев?
– Как и никто в мире.
– Ну в мире-то как раз в курсе. Одним словом, американские газеты вовсю талдычат, что оба крейсера бесследно пропали при перегоне. Японцы помалкивают и никак это не комментируют, англичане проявляют с ними полную солидарность.
– А вот это уже кое-что. Значит, не смогли спастись.
– И немудрено. Они, считай, по три современные торпеды в борта заполучили, причем одновременно.
– А чего фильму про «Варяга» еще не запустили?
– Так ждем, когда действия Руднева признают героическими. Семен снял очень много. И на борту побывал, нашего доктора туда отправлял, так что съемки самые разносторонние. Уже смонтировали фильм для широкой публики, хотим устроить первый просмотр здесь, в Порт-Артуре. Для поднятия духа – самое то.
– А что, есть смысл и не для широкой публики?
– Еще какой. Наши-то оказались не столь уж и на высоте. Мазали, да так, что просто залюбуешься. Нет, когда сошлись поближе, то тоже смогли дать дрозда, но на дистанции свыше двадцати кабельтовых ни одного попадания. Кстати, те золотые выстрелы тоже видны четко. Всплески мимо цели, а японцы гибнут пачками. Но это уже только для внутреннего пользования.
– Понятно. Нужно обязательно озаботиться копией для императора.
– Уже готова. И на случай, если заинтересуются иностранцы, тоже.
– Ну а теперь давайте поговорим о вашем настоящем. Семен, ты когда успел получить подпоручика?
– А это меня произвела командующая Квантунским укрепленным районом Вера Алексеевна Стессель. Ты даже не представляешь, как она тут всем заправляет. Я, признаться, думал, что это сильно преувеличено, оказывается – преуменьшено. Анатоль боится даже чихнуть без ее ведома. Внес энную сумму на благотворительные цели: она ведь здесь председатель общества Красного Креста, – а пятьдесят тысяч в этот фонд расположили ее ко мне настолько, что она не преминула поучаствовать в моей судьбе.
– Не много?
– Нормально. Зато я теперь командир отдельной роты ополченцев с прямым подчинением Стесселю. Любить-то наш концерн на Дальнем Востоке не любят, но вот на всякий случай отношения поддерживают. Так что сейчас формирую подразделение, а уже через недельку укатим из Порт-Артура нести гарнизонную службу куда подальше, в тихое и неприметное сельцо.
– И сколько штыков?
– Три сотни. Неслабо?
– Неслабо. Я так понимаю, всех своих парней с собой утащишь?
– А кто учить их будет? Нужны унтеры. Как говорил Жуков: «Армией командуем я и сержанты». Вот только дорого нам обойдется эта учеба. Но с другой стороны, удалось заполучить шесть китайских полевых пушек. Не смотри так на меня. Да, пушчонки так себе, но переделаем лафеты – и вполне подойдут. Ты даже не представляешь, сколько здесь на складах хранится к ним снарядов: как бы не сто тысяч.
– А артиллеристов откуда возьмешь?
– Уже взял. Стессель приказал Белому выделить. Как-никак будем стоять отдельным гарнизоном, так что без артиллерии не получится. Понятно, что сбагрили то, что негоже, но, с другой стороны, не все так плохо, так как по большей части это неугодные командирам и любители похулиганить дисциплину. Но с этим мы разберемся. Главное, что командиром батареи отправили поручика Панова. Неуемная душа, все в лоб выдает, чуть не генералам дерзит. Но дело свое знает. Мы часа четыре разговаривали, я ему многое порассказал про артиллерию. Ты бы видел, как его глаза горели. Точно говорю, повезло с ним.
– А минометы?
– Под это отдельных людей не выбил, а потом, и не знает о них никто. Вот и выходит, что у меня стрелковая рота в двести пятьдесят активных штыков, отдельный взвод минометчиков пятьдесят человек при четырех минометах, я им командовать привлек Сапрыкина. Его изобретение, так что никто лучше и не справится. Ну и батарея полевых пушек. Их сейчас на заводе заканчивают переделывать, Панов там днями пропадает.
– Ты, я гляжу, совсем в сапога переквалифицировался, – поддел Песчанин.
– Кому-то в море ходить, кому-то землицу топтать. Не дави на мозоль.
– Не буду. Сережа, а ты чего тут застрял? Пора бы уже в путь-дорожку, Анечка все глаза проглядела.
– Антон, тут такое дело… – смущенно начал Звонарев. – В общем, я остаюсь.
– Нормально. Это как понимать?
– А вот так и понимай. Призвался я.
– Понятно. – А чего непонятного. Нет, непонятного очень даже много. Вот так, ни с того ни с сего, влезть по самую маковку в события, в которых вообще ни под каким предлогом участвовать не хотел. Но раз уж принял такое решение, то отговаривать его бесполезно, так как, по всему видать, оно не спонтанное, а выстраданное, и думал он над ним не день и не два. – Что я Ане-то скажу?