Но вот на смену ему вырываются сразу два миноносца – теперь все внимание артиллеристов на них. Головной крейсер уже справился с пожаром, хотя и значительно потерял в ходе, но со стороны кажется, что орудия все в действии. Есть несколько попаданий в миноносцы, но те и не думают отворачивать, наконец как по команде они резко отваливают в стороны, снаряды, выпущенные японцами, вспарывают воду, не причинив вреда. Японец начинает отворачивать, стремясь подставить корму, чтобы винтами отбросить выпущенные в него мины, – иного объяснения этому маневру нет.
Русские броненосцы дают свой первый залп по японскому, но в последующих уже нет смысла. Незачем стрелять по бронированному монстру с сомнительным удовольствием испытать на прочность его броню. Тем более что свое он все одно получил.
Дмитриев на дне морском, наверное, сейчас на пупе извертелся от охватившей его радости: если мертвые вообще способны что-нибудь видеть и чувствовать, то это несомненно так. Русские моряки успели-таки выпустить мину, мало того – выпустить грамотно. Под правым бортом бронированного монстра взметнулся водяной столб. Якорных мин там не должно было быть, а значит, только самодвижущаяся, и выпустить ее, кроме погибшего кораблика, некому.
– Андрей Константинович, огонь по подорванному крейсеру.
Мякишев только согласно кивает и начинает диктовать следующие координаты.
Атакованному миноносцами крейсеру все же не повезло. Он сделал все, что мог, чтобы избежать попадания мин, но одна из них все же настигла его, угодив в левый борт. Сильный взрыв сотряс весь корабль, артиллерия прекратила огонь, крейсер начал крениться влево. Теперь необходимо его добить. Миноносцы, словно свора гончих, бросаются на него, тот, практически потеряв ход, огрызается всеми исправными орудиями. Вот один из русских получает сразу два попадания, второму сносит трубу – и он сбрасывает ход, потеряв на время ориентацию, так как всю палубу заволакивает дымом, но третий выпускает мину практически в упор. Взрыв! Все. Этого легкому крейсеру уже с лихвой, мина попадает в израненный левый борт. Корабль начинает угрожающе крениться, никто уже не думает о стрельбе: теперь нужно спасаться, потому что крейсер обречен.
Тем временем в мешанине из миноносцев произошли разительные перемены. Так уж сложилось, что в эту свалку корабликов как носорог вломился не поврежденный пока крейсер и идущий словно на привязи миноносец с адмиралом на борту. Подобно этому зверю, крейсер просто и без затей протаранил оказавшийся на его пути миноносец, развалив его надвое, словно топор. Тот только и успел, что окутаться паром и ухнуть в бездну. Один из миноносцев попытался атаковать его минами, но корабль быстро проносится мимо. Однако выпущенные мины не пропадают даром: одна из них находит свою цель – пройдя под кормой крейсера и отброшенная винтами, она изменила курс и попала в носовой отсек ничего не подозревающего об опасности японского миноносца, тут же значительно потерявшего ход.
К месту схватки приближаются остальные русские миноносцы, и сохранившие ход крейсер и три миноносца начинают спешно отходить. На одном из миноносцев сейчас находится японский адмирал, только что проигравший сражение. О чем он сейчас думает? Он отправлялся выполнять рутинное задание, обернувшееся полным крахом. Наверное, это все же невозможно представить, так как, чтобы такое понять, нужно пережить нечто подобное. Лучше не надо.
Экипажу подорванного миноносца предложили сдаться, но японцы, как истинные сыны воинственной богини Аматерасу, предпочли сражаться до конца. Точку в переговорах поставил приблизившийся на минный выстрел «Страшный», который выпустил сразу две мины. Видать, Малеев вконец осатанел. Если раньше он берег мины, все еще надеясь, выйдя из этой схватки, использовать их по крейсерам, то, осознав, что это ему не светит, просто использовал их по обездвиженному противнику. Плевать, что за это, возможно, его и накажут – ведь деться японцам было некуда, – но эти самураи больше не возьмут ни одной жизни. У них все же еще оставалась добрая половина артиллерии, и эти орудия продолжали садить по русским. Обе мины попали в цель, буквально одна за другой, так что водяной столб от одной еще не опал, как вверх взметнулся второй. Когда водяная стена наконец исчезла, не стало и многострадального эсминца.
Поврежденный крейсер подвергся жесточайшей бомбардировке из русского порта, в результате трех залпов он получил два попадания и полностью потерял ход, русский снаряд проник вовнутрь и разорвался в недрах корпуса, повредив машину. Что поделать, двенадцатидюймовый снаряд – весьма увесистая штука, а бронепалубный крейсер – даже не броненосный. Воспользовавшись ситуацией, к нему подкрался миноносец и в упор выпустил две мины, которые поставили точку в его мучениях.
Оставшиеся японские корабли никто не преследовал: для этого не было уже ни сил, ни возможностей. Этот скоротечный бой и без того обошелся русским слишком дорогой ценой. Погибли четыре миноносца, еще один, сильно израненный, ковыляет к берегу – достигнет ли мелководья, нет ли, пока непонятно, – остальные все сильно избиты, вряд ли найдется хоть один без повреждений.
– Вот это да-а-а!!! Вот так врезали!!!
Макаров удивленно обернулся на этот возглас, который никак не мог принадлежать мужчине. Женским его тоже не назовешь – скорее уж, детским. Детским? Степан Осипович стал озираться по сторонам. Ну все верно. Вот он, парнишка лет двенадцати, со светлыми, короткострижеными прямыми волосами. Что за черт? Откуда он?
– Саша, ты как здесь оказался?
Ага, это капитан Степанов вопрошает строгим голосом, хотя сам в таком состоянии, словно ожидает самого строгого нагоняя. Кто он ему? Вроде есть что-то отдаленно похожее.
– Вы кто будете, молодой человек? – Голос предательски дрогнул, с незначительной хрипотцой: как видно, Макаров все еще под впечатлением от развернувшейся картины.
Быстрый взгляд на присутствующих тут же генералов. Если моряки сосредоточенны и серьезны, на их лицах явно читается сопереживание произошедшему, то сухопутное начальство хотя и под впечатлением, но взирает на все относительно спокойно. Ну да. Куда им понять, что значит быть под обстрелом, не имея возможности покинуть тесное пространство. Когда от целостности нагромождения металла, именуемого кораблем, зависит твоя жизнь, так как вокруг простирается море, а ты не Иисус Христос, чтобы ходить по нем аки посуху.
– Я Саша… – понурившись, начинает мальчик, но затем спохватывается, вскидывает голову и твердо заканчивает: – Александр Николаевич Степанов.
– Прошу прощения, ваше превосходительство, – вновь подхватился командир батареи, – это мой сын. Постреленок, сладу с ним никакого нет.
– Полноте, Николай Иванович. Дети – они и есть дети, их любознательность ничем не удержать. Сам был таким же. Я вижу, тебе понравилось зрелище?
– Еще как!
– Так запомни его. Запомни на всю жизнь, мальчик, и расскажи остальным, как сражались русские моряки.
Саша запомнит. Он настолько запомнит, что со всем пылом и данным Богом талантом максимально точно опишет все, что сейчас происходит в Порт-Артуре. Правда, история уже пошла по несколько иному сценарию. Уже погибли те, кто должен был пережить эту тяжелую войну, и пока живы те, кто должен был уже погибнуть, но, возможно, костлявая все же заглянет к ним, кто знает, как все сложится. Но если этому мальчику доведется пережить эту войну, то люди еще прочтут его книгу «Порт-Артур», вот только, быть может, содержание ее будет сильно отличаться, а может, и нет. Начала ли история свой новый бег? Этого никто не знал. Не знали люди, живущие здесь и сейчас, потому как история для них только писалась. Не знали и трое пришельцев из будущего, так как, наблюдая вроде как за изменениями, они видели, что, по большому счету, все идет по уже известному, проторенному пути.