Четвертый. Пятый. Да сколько вас!
«Та-та-та-та-та-та».
Пулемет замолкает так же неожиданно, как и заговорил. На ногах только Фролов. Филя, чертяка, об этом мы не уговаривались. А ну как в кого попал? Так, с этим потом. Сначала к первому. Не дай бог, гортань перебил. Унтер хрипит, дышит с трудом, но жив. Жив, дурилка картонная! Так вот, вот так. Помассировать, как учил командир. Ага, оживает. В глазах сквозь слезы пробивается мысль. Задышал ровнее. Оно и к лучшему. Теперь взгляд по сторонам. Та-ак, раненых вроде нет, хотя подниматься не спешат. Кто его знает, что этот блаженный с пулеметом еще учудит. Вон стволом водит из стороны в сторону.
– Ну все, братва, все. Встаем. Не боись, никого не тронем. Становись!
Хотя Фролов и заявил, что никого не тронут, но построил людей вдоль мишеней, да и Васюков все еще за пулеметом. Понятно, что и сам унтер стоит перед строем, но уж больно ловко управляется с новым оружием этот самый Филя.
– Не знаю, может, в море вы чего и стоите, сам я сухопутный, пехтура серая суконная, но на суше вы никто и звать вас никак. Здесь любой пехотный Ваня вам фору даст. Это там броня и калибр, а здесь один солдат с простой винтовкой может остановить наступление целой роты. Если, к примеру, выставить вас всех против Васюкова, то я на него смело в заклад стану. Неча на меня щериться. Ну хорошо, пусть вы со своей «полундрой» добежали до врага и сошлись в штыки. Вы штыком-то работать умеете или думаете, япошка, завидев ваши тельники, в штаны наложит? Держи карман шире. Он, в отличие от вас, «полундру» не орет, а учится штыком ковырять тех, кто о себе много думает и тельник носит. – Наконец выпустив пар, он решил все же сбавить обороты: – На нас с Васюковым вы зла не держите – надо же было вам как-то показать, что вы дурью маетесь. А если вы думаете, что сильно отличаетесь от толпы, когда десантируетесь из вагонов, то очень ошибаетесь. Не надо даже так мастерски стрелять, как Филипп, чтобы положить вас всех. А вот теперь решайте сами, как быть. Кто хочет иметь шанс выжить – остаются и тренируются до седьмого пота, до полного нестояния. Кто хочет орать «полундру» и пугать япошек своим бравым видом, свободны, можете делать что угодно, только под ногами не путайтесь.
– А тебе, стало быть, жалко нас стало?
– С чего бы мне вас жалеть. Дураков жалеть – время попусту терять. Потому как дурак всегда найдет свою пулю, а вот чтобы рядом с Сергеем Владимировичем оказался хоть десяток умных бойцов, очень даже мне желательно, потому как тогда и он целее будет.
– А чего это ты за него так печешься? Родня тебе, что ли? – Высокий бравый матрос. Как там его? Ага, Мамонов.
– Родня не родня, а рабочего человека понимает как никто другой. Про концерн «Росич» слышали?
– Ну дак кто же о нем не слышал, эвон сколько всего нового на флот от них пришло.
– А того, что у них не одна тысяча человек работает и получают вдвое от других, не слышали? Оно конечно, раздолбаев не держат, но работному люду только польза. Опять же организовали поселение на Чукотке, и там народ вообще как сыр в масле катается. Но и это не самое главное. Концерном этим три друга заправляют, богаче них на Дальнем Востоке вряд ли кто сыщется, и могли они спокойно в сторонке отсидеться, а не пожелали. Один командует ротой ополчения, в которой сейчас и я служу, а до того служил здесь и с хунхузами воевал, защищая православных в Маньчжурии, награду имеет боевую. Второй на флот подался добровольцем, о нем пока ничего не слышно, но еще услышите, попомните мои слова: не тот это человек, чтобы в сторонке по-тихому отсиживаться. А третий… Третий наш прапорщик и есть. Богат как черт, а пошел простым прапорщиком, да не в тылы объедаться, а сюда, на бронепоезд. Да-да, наш прапорщик. Вот только видел ли кто, что он своими деньгами и положением кичится? Не по-людски ли он к вам подошел? Не хочет ли вас, охламонов, научить, чтобы головы под пули по-дурному не подставляли? Без гонору человек. А вы тут перед ним как девки выкаблучиваетесь и гоголями ходите. Не нравится, что над вами поставили человека, который корабельного железа не видел? Да он, если хотите…
– Чего замолчал-то? – хрипло вопрошает унтер, которому Фролов едва не перебил гортань.
– Да так, ничего, – равнодушно бросает Николай и тут же переводит тему: – Значит, так. Кто будет осваивать науку, остаются на месте. Кто не желает, свободны. Только винтовки не забудьте забрать. Идите к их благородию, он определит вам задачу. Понятно, что по хозяйской части, ну да там не так умаетесь, как здесь, это я вам точно говорю.
Больше половины предпочли уйти, чтобы заняться хозяйственными вопросами, – гонору в них все же было побольше, чем здравомыслия, – но треть осталась, и с ними-то и началась настоящая учеба.
– Значится, так. Перво-наперво меняем позицию. Нам этот щит без надобности, – махнул Фролов в сторону одного сплошного дощатого щита, на который и крепились мишени. – Вы двое ступайте на позицию, спросите у Васюкова краску и кисти и идите вон туда, я вас там ждать буду.
Опять взмах руки. Бойцы видят в том направлении непривычные мишени грязно-зеленого цвета. Некоторые в рост человека, иные только вполовину, а есть так и вовсе словно человека по плечи обрубили, только треть и осталась. Вот только они не были вкопаны в землю, а покоились на раме. Всего таких рам было три, на каждой по десять мишеней. Пулеметчики рассказывали, что они эти мишени два дня ладили, но были они очень удобными. Попал в мишень – она и упала, промазал – стоит как вкопанная. Нужно поднять – нет проблем, к каждой раме по веревке тянется, тянут пара человек за веревку и поднимают мишени, а то бегом бегать не набегаешься, расстояние-то от двух сотен шагов до ближайших. Баяли, что сейчас ладили еще одну мишень, она будет двигаться то вправо, то влево, вот только к ней нужно было вороты делать и двигать из окопчика, там же на позиции. Чудные они все же. Но вот шутить не любят, это точно.
– Еще восемь человек идут со мной, остальные на огневой рубеж, забирайте все барахло и перемещайтесь на другую позицию.
Матросы обернулись быстро. Все же было интересно, чего это удумали унтера. Для чего понадобилась черная краска? Не иначе как сейчас узнают.
– Так, братва. Вооружайтесь кистями, краской и быстро перекрашивайте мишени через одну. Одна остается зеленой, следующую перекрашиваем. Особо не усердствуйте, стала черной – и ладно, переходите к следующей, и так на всех рубежах. За дело.
Вскоре с покраской было покончено. Работа так себе. Халтура, одним словом. Но для того, что задумал Фролов, вполне годилась. Сейчас при взгляде на мишени была прекрасна видна та часть из них, что была покрашена черной краской, а та, что выкрашена в грязно-зеленый цвет, вроде как полностью терялась на фоне черных.
– Ну что, братцы, кто из вас первейшие стрелки? Только без трепа. Ага, десяток, стало быть. Ну столько без надобности. Вы, пятеро, заряжайте винтовки – и на огневой рубеж. Задача: поразить все мишени, время на все про все две минуты. Понимаю, что патронов на все не хватит. Не беда, перезарядитесь. Сначала кладете ближние, потом второй ряд и наконец третий. Все, выполнять. – Когда бойцы отошли, Николай обратился уже к остальным, но так, чтобы не слышали стрелки: – А вы, парни, смотрите внимательно и примечайте, что да как будет.