Покручин переводит взгляд на другой корабль, также подвергшийся обстрелу. Неплохо, комендоры Михайлюка ничем не уступают его артиллеристам. Тоже добились нескольких попаданий. Некоторое время японские моряки пытаются вести артиллерийскую дуэль, продолжая лежать в дрейфе, но целый ряд попаданий вынуждает их все же изменить тактику. Канонерки начинают движение, и результативность русских резко снижается, но все же попадания есть, и назвать их слишком редкими трудно. Достижения же японских моряков остаются на прежнем уровне, иными словами – их практически нет, взять под накрытие русских им все еще не удается.
Дистанция начинает меняться, и дальномерщик постоянно выкрикивает новые данные, лейтенант тут же дублирует их командирам плутонгов и слышит, как те дублируют их наводчикам. Приятно работать, когда так все слаженно и организованно. Всегда бы так.
Военное счастье – штука переменчивая и продолжаться до бесконечности не может. Маскировка хорошая вещь, но она не может спасать постоянно. Снаряды начинают рваться уже в опасной близости, осколки градом забарабанили по броне, некоторые рвутся с перелетом, а это уже чревато, так как орудийная прислуга с тыла ничем не защищена. Но делать нечего, нужно стоять и только усиливать обстрел. Будь сейчас дуэль с противником на закрытой позиции, имело смысл переместиться в сторону, но в данной ситуации бронепоезда просто-напросто вышли бы на открытое место, лишившись своего преимущества естественной защиты. Значит, сжать челюсти и стоять, стоять насмерть. Главная задача уже достигнута – японцы перестали обстреливать окопы, осталось только их прогнать.
Артиллерийская дуэль продолжалась уже около пятнадцати минут, когда на одной из канонерок вдруг разгорелся пожар и она была вынуждена потянуться в сторону, прекратив огонь. К этому времени в дело вступили уже миноносцы, и, хотя их калибр не шел ни в какое сравнение с калибром канонерок, крови они попортили изрядно. Сейчас вся артиллерия задействована на то, чтобы заткнуть эти две батареи, вдруг возникшие из ниоткуда.
Но вот одна из канонерок, самая внушительная из всех, вдруг запнулась, под ее левым бортом вспух водяной бугор, который, словно нарыв, лопается и взмывает вверх огромным водяным столбом. Ну наконец-то, вот и мины пошли в ход.
Видно, последние события многому научили японцев, так как они сразу же распознали, что именно произошло. Корабли стали резко замедляться, затем остановились и попятились назад, при этом беспрерывно ведя обстрел русских и сами подвергаясь сильному обстрелу. Два миноносца бросились на помощь к тонущему кораблю, обстрел с них прекратился, а потому и русские оставили их в покое, предоставив возможность спасти людей. Целей и без того хватало.
Скорее всего, японцев не остановило бы то обстоятельство, что у русских на побережье оказалось две батареи с морскими орудиями, даже подрыв одного из кораблей не поколебал их стойкости, но ситуация резко менялась. Начинался отлив, и оказаться неподвижной мишенью для русской артиллерии у них не было никакого желания. Правильное в общем-то решение. Корабли двигались, стараясь придерживаться уже известного маршрута, по которому им удалось пройти раньше, не встретив мин русских, планомерно двигаясь в сторону открытого моря. При этом артиллерийская дуэль не затихала ни на мгновение. Еще на одном корабле возник пожар. Впрочем, с ним противник справился весьма быстро, а орудия канонерки так и не прекратили огня, только интенсивность стрельбы заметно снизилась – скорее всего, наблюдался дефицит в обслуге, да еще и дым закрывал обзор. Окончательное решение об отступлении командиром отряда было принято, когда один из миноносцев вдруг подорвался на очередной мине, да еще и там, где корабли уже проходили раньше.
Если канонерка получила мину в борт и стала быстро крениться, то миноносец имел все шансы остаться на воде, даже не потеряв способности двигаться. Конечно, скорость его упала до черепашьей, но он двигался. Ну уж нет. Это их законная добыча, и упускать ее Покручин не собирался.
– На дальномере!
– Есть, на дальномере!
– Дистанция до подорвавшегося миноносца!
– Двадцать два кабельтова!
– Принял! Рубка! Сосредоточить огонь на подорвавшемся миноносце! Дистанция двадцать два кабельтова!
Как видно, Михайлюк пришел к тому же выводу, потому что количества всплесков вокруг поврежденного кораблика было слишком много для одной батареи. Пара залпов, несколько попаданий – миноносец запарил. Все. Теперь он уже никуда не денется.
Русские переносят огонь на канонерки, которые усилили обстрел, стараясь прикрыть поврежденного товарища. Не так быстро, чтоб вам. Опять снаряды падают вокруг одной из канонерок. Вскоре присоединяется и Михайлюк, беря под накрытие другой корабль. Сняв команду с канонерки, оба миноносца направляются к неподвижно замершему собрату, но обстрела русских не ведут. Следуя молчаливому соглашению, им тоже не мешают, да и других забот в избытке.
Когда японцы уже приблизились к миноносцу, тонущая канонерка огласила окрестности взрывом, на мгновение перекрывшим нескончаемую канонаду. Что же, вполне логично: решили взорвать, чтобы не досталась русским. Конечно, японцы собирались выиграть в этой войне, а следовательно, после победы вполне можно было бы поднять кораблик, но, с другой стороны, русские могли и удержаться на своих позициях, а значит, как минимум снять вооружение или боеприпасы с корабля, который должен был значительно выступить из воды при отливе: он и сейчас не смог погрузиться полностью, а лег на грунт, оставив над поверхностью накренившуюся палубу. К чему такие риски.
Артиллерийская дуэль еще продолжалась, но было уже понятно, что поле боя осталось за бронепоездами, так как корабли японцев, сильно потрепанные, но все еще боеспособные, спешно отступали, покидая залив.
– Ну слава тебе господи, хоть какая-то польза от морячков! – Третьяков облегченно вздохнул, когда увидел, как два бронепоезда начали обстрел японских кораблей, полностью переключив их внимание на себя.
– Конечно, полегче, но ненамного, – высказал свое мнение капитан Высоких, который помимо командования своей батареей руководил всей артиллерией на позиции. – Еще немного – и мы замолчим без помощи японских орудий. Снарядов слишком мало. Нашу заявку на пополнение боекомплекта не удовлетворили.
– Плохо. Без артиллерии нам не удержать позиции, – крякнул командир полка. Высоких безошибочно определил осуждающие интонации в голосе Третьякова.
– А что я могу поделать. Не я ведь командую артиллерией, я вообще, если хотите знать, только второе лицо, батареями на позиции командует…
– Мне и без вас известно, кто командует артиллерией, но сейчас его на позиции нет, а имеетесь вы. Ладно, цепляться друг к другу некогда. Насколько еще хватит снарядов?
– Часа на полтора, не больше.
– Сейчас составлю донесение, может, все же на станции есть боеприпасы.
– Сомнительно, что… Ах, мать… – Взрыв произошел прямо на насыпи перекрытия – как видно, калибр довольно солидный, так как даже сквозь оглушительный звук разрыва был слышен треск бревен, но бревенчатый свод все же выдержал, засыпав находящихся в блиндаже трухой и просыпавшейся землей. – Господи, да как же можно воевать при таком соотношении артиллерии.