Когда они уединились в небольшой каморке, выполняющей роль конторки, Панков начал обстоятельный доклад, достав свои амбарные книги. Но начал он все же, по настоянию Антона, с их жития на зимовке.
Как выяснилось, не все было так безоблачно, как хотелось. В середине декабря к ним припожаловали незваные гости. Как завзятые политиканы, они прикрылись лозунгом правых мстителей за пролитую кровь соплеменников. Всего их набралось десять мужчин: взяв факторию, они должны были очень хорошо поживиться, – это сейчас из товаров практически ничего не осталось. Кстати, как там с товаром? Привезли? Вот и ладно. Но тут вмешался случай, или Провидение, в лице Маркова, который повадился в стойбище небезызвестного Васьки, так как положил глаз на одну девчушку. Ничего не молода, ей уже шестнадцать, здесь и раньше замуж выходят.
– Одним словом, Васька как прознал, что нас резать идут, понял, что может зятя лишиться раньше, чем внуками обзаведется, ну и сообщил нам. А там мы уже прикинули, где им лучше засесть, чтобы перещелкать нас как орехи: ведь стреляют на диво хорошо. Но воевать не умеют. Вот и взяли мы их в ножи и револьверы из засады.
– Вчетвером против десятерых? Глупо.
– Э-э, не-эт, Антон Сергеевич. Вот если бы мы их стали ждать за стенами – тогда это было бы глупо. Какие они стрелки, вам ведомо, так что и мокрого места от нас не осталось бы, даже будь их двое, а в ближнем бою уже совсем другой расклад получился. Так что взяли мы их на отлично, как сказал бы Семен Андреевич, и порешили всех до единого.
– Не слишком жестко?
– Нет. Васька еще перед заварухой сказал, что если дадим слабину, то житья не станет. А так… Они ведь почитают русских как великих и свирепых воинов, которые до поры до времени живут тихо и мирно. Острастка хорошая получилась – враз все вопросы пропали, и к нам потянулись торговать, словно и не было ничего. А там и свадебку Степану справили. Только это… Антон Сергеевич, за Марию Васька много чего стребовал. Я Маркову товар под жалованье отпустил по ценам Владивостока. Понимаю, что здесь цены иные, но если что…
– Ерунду не городи. Марков ничего не должен, сколько бы Васька ни струси́л с него, пусть будет подарком от нас. Давай дальше. Это я потом посмотрю, а сейчас давай кратенько, – опустив ладонь на две амбарные книги, произнес Антон.
– Если кратенько, то расторговались мы на славу. Пушнины заготовили тысяч на пятьдесят, – только если в Америке сбывать. Во Владивостоке или Хабаровске цены хорошей никто не даст.
– А если в Санкт-Петербурге? Не смотри так, у нас теперь своя шхуна есть, по осени пойдет в Россию.
– Отстали мы тут. Тогда лучше в столицу: за бугром все же народ поприжимистей будет. Звери тоже дали тысячи две. Почитай, всех самцов и самок, тех, что не схотели плодиться в неволе, мы в сезон под нож пустили. Но большая часть – нормально, плодятся. Однако инородцам я сказал, что и в этот сезон будем скупать щенков. – Он вопросительно посмотрел на Антона.
– Все верно. Материал для клеток мы привезли, но здесь выгружать не будем. И звероферму готовь к переезду. Факторию тоже, скорее всего, будем переносить в новое поселение.
– А отчего не поставить поселок здесь?
– Хорошей стоянки для кораблей нет, лед чуть не до конца мая стоит, а то и до июня – это нам пока везет, – так что бухта Волок. Там и рыбный заводик развернем, и рыболовецкое хозяйство, а здесь, кроме прииска, и нет ничего.
– Если так, то да. Но факторию лучше оставить здесь. Оно и инородцы попривыкли, и опять же за прииском присмотр.
– Но тебя-то тут не будет – кто поведет дела?
– Так Степан. У него и родня среди местных теперь есть, и разбирается он уже хорошо. А поселок здесь все одно нужен.
– Посмотрим – если удастся кого заинтересовать, то поставим еще один поселок. Ты лучше скажи: если звероферму перенесем, мясо-то охотники доставлять будут?
– Куда ж денутся. Здесь, правда, было попроще – можно деньгами, а можно и товаром.
– А мы при звероферме еще одну факторию откроем. Как, потянешь?
– Потяну, отчего не потянуть. Вот только зверья уже с тысячу голов собралось – это со щенками, понятное дело. Так вот пока им догляд особый без надобности, но уже скоро они окрепнут – и от мамки нужно будет забирать.
– Есть несколько семей, что согласились переселиться. Пока суд да дело, поставим им дома, а там определим к тебе. Только хозяйство твое на отшибе поставим. Тысяча голов – это хорошо, но нужно больше.
– Уже на следующий год не будете знать, куда от них деваться.
– Кстати, как они в неволе?
– Песец – тот вообще отлично, ни одна животина не сдохла, другие по-разному, но померло мало, спасибо дядьке Антипу за науку.
– Послушай, Петр, ты уж прости, но как-то так сложилось, что я о тебе говорю так, будто ты уже дал согласие здесь поселиться, да и об остальных. А ведь у вас, наверное, свои планы.
– Что до меня и Маркова, то тут можете на нас рассчитывать целиком и полностью. Нам здесь нравится, опять же скиснуть не дадите – все что-то новое подбрасываете. Да и со зверушками мне жуть как интересно. Нет, я уезжать отсюда не хочу, если только…
– Нет, других планов по тебе я не имею. Марков тоже хорошо. Но мало.
– Парни здесь оставаться не хотят. Если для дела нужно, то еще останутся, а так по Большой земле истосковались.
– Ясно. Значит, будем менять.
На то, чтобы закончить вопросы с обустройством и наладить рабочий процесс, ушло две недели, чем Песчанин был немало расстроен. Однако Задорнов его успокоил, заявив, что все не так плохо, как кажется на первый взгляд, и потерянное время непременно компенсируется количеством работников.
Да, количество, а главное – состав, вдохновляли, так как корейцы вцепились в работу, как голодный в краюху хлеба. Они четко знали, для чего приехали в эти богом забытые места, а обещание премий за ударный труд подстегивало их лучше всяких понуканий. Решивший не отказываться от высокооплачиваемой работы и прибывший сюда еще на один сезон доктор был неприятно удивлен тем фактом, что обслуживать ему теперь приходилось не в пример большее количество людей – эдак примерно в десять раз. Но еще больше его расстраивало то, что исполнять свои обязанности ему стало куда сложнее. Если прежний контингент особо не пререкался и покорно принимал госпитализацию, то эти не желали проводить в праздности ни дня. Если бы не в приказном порядке, то они работали бы и в выходные. Точно так же приходилось проводить госпитализацию, то есть насильственно, что едва не побудило взрыв возмущения. А и то – люди приехали заработать, а им мешают.
Переселение на берег бухты Волок прошло куда спокойнее и скромнее. Единственным событием, которое хоть как-то знаменовало это, была перевозка клеток на побережье, где их впоследствии погрузили на шхуну. Зверьки вызвали ажиотаж – всем хотелось взглянуть на этих милых созданий, дарящих столь красивый мех. Как ни красива соболиная шуба, на самом соболе она смотрится куда краше, а сам зверь выглядит таким ласковым, мягким и пушистым – просто лапочка, вот только не нужно забывать о том, что он также имеет острые и крепкие зубы. Ну ни дать ни взять пародия на японцев. А с другой стороны… Не влезай в отношения Японии и России Англия – глядишь, и жили бы мирно: эти два народа прекрасно уживались друг с другом. А потом, опять же правительства двух стран – у каждого свои интересы… Одним словом, сложный это вопрос.