– Угу, – невнятно отозвался я, и мы пошли в указанном направлении.
Караулка напоминала дачный домик – квадратное строение, обшитое досками, с одним крохотным окошком. Шатровая крыша покрыта почерневшей дранкой; на вершине ее торчала палка с куском выгоревшей и даже порванной ткани – видимо, флагшток с местным флагом.
Внутри обнаружился тщедушный паренек лет шестнадцати с пятнисто-черными руками и такого же подозрительного цвета пятнами на лице. Однако на выходца из Африки не похож.
– Кто? – с важным видом спросил чернорукий, пытаясь скрыть ломающийся голос под искусственным баском.
– Больной, что ли? – прошептал мне в ухо богатырь. – Чё это он такой пегий? Как рысак, украденный цыганами и перекрашенный сажей с маслом?
– А я откуда знаю? – так же тихо откликнулся я и уже громче, для писаря, добавил: – Рыцарь с бога… кх, кх… оруженосцем, на турнир записаться хочу.
– Имя, титул, боевое прозвище?
– Имя – Кощей, прозвище – Бессмертный. Титул – ца… рыцарь, странствующий.
– Просто странствующий? – подозрительно осведомился писарь.
М-да, в самом деле, мои слова прозвучали как-то не так. Словно бродягой назвался.
– Странствующий рыцарь, – выкрутился я, – спасающий прекрасных девиц из тяжкого плена и наказывающий злодеев.
А что? Вроде все так и есть, ни в чем не соврал.
– Ага, – удовлетворительно произнес писарь.
Откуда-то из недр одежды вылезло перо с чернильницей, заткнутой пробкой на бечевке, и несколько желтоватых листов пергамента. Окунув перо в чернила, писарь воздел его над головою с такой решимостью, будто собирался заколоть поверженного противника. С кончика пера, смотрящего в потолок, стекла жирная капля на пальцы и сползла по руке, добавив насыщенности цвету.
– У-у, – тоскливо проговорил паренек, встряхнув рукой, с которой слетело несколько мелких брызг на лицо, – опять забылся…
– Ага, – почти радостно произнес над моим ухом богатырь, – понятно отчего…
Окунув во второй раз перо в чернила, но не поднимая его вверх, писарь застрочил по пергаменту, внося нужные данные.
– Слушай, – поинтересовался я, машинально наблюдая за работой паренька, – а чего ты все свое бар… свои писарские вещи по карманам распихал? Не проще положить их на столик, чтобы не терять время, да и листы не такие мятые будут.
– Сопрут, – мрачно откликнулся тот. – Тут с этим турниром столько разных личностей понаехало, что не успеешь моргнуть, а у тебя уже и нет ничего под рукой. Нет, я уж лучше свои вещички поближе к телу подержу – целее будут.
– Понятно теперь, что к чему, – сочувственно кивнул я.
– Доспехи, меч, копье, рыцарский конь имеются? – пробубнил писарь, не отрывая глаз от писанины.
– Ага, – машинально кивнул я и тут же замешкался. – Почти…
– То есть? – удивился писарь, отрываясь от своего действа. – Так есть или почти есть?
Вот что ему ответить? Доспехи и меч наличествуют, он их и сам может увидеть. А с копьем и конем проблемы… Хотя если использовать отсутствие среди местных точных известий о моем государстве, то может кое-что и прокатить.
– Я с Руси, – как можно важнее и напыщеннее произнес я. – Слышал о таком царстве?
– Э-э, – протянул писарь.
В глазах отразился ускоренный поиск сведений, закончившийся нулевым результатом.
– Понятно, – хмыкнул я себе под нос, – мне же проще вешать лапшу…
– Что-что? – встрепенулся собеседник. – Я не расслышал.
– Говорю, что я с Руси, – проговорил я. – В моем царстве настолько суровый климат, что лошади там не живут. Ты о зиме что-нибудь знаешь?
– Это когда с неба снег падает? – поинтересовался писарь и следом добавил: – Конечно, знаю. Несколько раз такое случалось – холодрыга жуткая, даже вода замерзала по утрам.
– А у нас не снег падает, – продолжал я развешивать варено-мучную продукцию на ушах собеседника, – а целые куски льда. В общем, климат – суровее нету нигде. Поэтому приходится ездить только на медведях. Они у нас ходят по городам так же, как у вас обычные лошади.
– Медведи? – ошарашенно переспросил меня писарь, у которого в зрачках отразились толпы зверей, марширующих по городам и перевозящих телеги и кареты.
– Точно, – кивнул я, – медведи. На одном таком боевом медведе я и прибыл.
– На медведе? – переспросил паренек.
– Да, на медведе, – уже с раздражением от его тупости повторил я. – Или настоящий рыцарь должен быть именно на коне? У вас это где-то отмечено в уставах и указах?
Упоминание таких волшебных Книг (только с большой буквы – никак иначе: это же Библия для всяческих бюрократов) вызвало у писаря бурную реакцию. Из одежды на свет показалась книжица в кожаном переплете, перелистыванием залапанных страниц которой и занялся чернорукий.
– Вот! – довольно заявил он, где-то на середине книги отыскав нужное. – Тут сказано, что в турнире может участвовать только рыцарь в доспехах, с мечом, копьем и скакуном.
– И что подразумевается под скакуном? – широко улыбнулся я, уже предчувствуя победу в споре.
Бюрократ будет побежден его же оружием – точной буквой инструкции.
– Конь? – уже не так уверенно спросил писарь.
– А разве тут сказано только про коня? – удивился я. – Ты считаешь, что скакун – это именно конь?
– Э-э, – протянул паренек. – Да вроде бы… На нем же скачут, значит, конь и есть скакун, и наоборот…
– А я скачу на медведе. Значит, он тоже скакун. Правильно?
– Н-н-на-аверное, – аж с заиканием и очень неуверенно согласился со мною писарь, с тоскою глядя в окошко.
Всем своим видом он показывал, что хочет оказаться подальше отсюда. Подальше от рыцарей на медведях, от самих медведей, геральдических и турнирных уставов… Но в окошко он мог пролезть только в пятилетнем возрасте, а дверь перекрывали мы с Ильей.
– А раз «наверное», – продолжал давить я на писаря, – то вписывай моего рыцарского медведя. Или ты хочешь обидеть меня, а в моем лице и мое царство?
Обидеть меня писарь не хотел. И уж точно не хотел обижать государство, где рыцари настолько отморожены, что носятся на медведях и уворачиваются от кусков льда с неба. Через пять минут я получил деревянный кружок с номером и лист пергамента, где имелась соответствующая запись о зачислении меня со всем своим имуществом (боевой скакун медвежьей породы – так и записано – тоже был отмечен) в качестве участника турнира.
После записи мне пришлось ломать свои планы и искать мастера по изготовлению конской упряжи. Не садиться же на Топтыгина «голым задом». Отыскав, пришлось вытерпеть очередное напоминание, что все порядочные рыцари ездят на конях, а не медведях. После оплаты труда сережками, мастер смягчился и быстро принялся за работу, переделывая уже готовое конское снаряжение на подходящее медведю. Наверное, стоимость украшений превышала заказ в пару раз, если не больше. В качестве компенсации я стребовал с него несколько кожаных полос и толстый кусок металла, валявшийся в углу.