– Есть!
Вскоре Антон замечает, как вокруг минных аппаратов начинают суетиться два юнги и Некляев, рука которого висит плетью, а с пальцев стекает тоненькая алая струйка. Ему бы перевязку сделать, но нельзя: еще немного – и будет поздно. Первого японца они упустили, но второй, по которому садил пулеметчик, вот-вот окажется в зоне поражения торпедами. Хода нет, поэтому шанс только один. В том, что им не удастся отремонтироваться и сдвинуться с места, Антон не сомневается: как только крейсерский калибр перезарядится, а произойдет это очень скоро, их добьют. Может, и не станут отвлекаться на такую мелкоту, но это сомнительно: уж больно сильно им успели насолить «Росичи», чтобы вот так просто оставить кораблик, представляющий собой отличную мишень.
Антон приник к прицелу, прижимая к уху телефонную трубку: на другом конце ждет команды Некляев. Вот в оптике появляется нос быстро удаляющегося под углом миноносца. Пора.
– Давай! – «Росич» вздрагивает трижды – четвертую мину выпустить не удается: что-то неладное с аппаратом. – Николай Николаевич, срочно перевяжись.
– Есть.
Парнишка склоняется над своим начальником и быстро накладывает жгут. Молодец, не теряется, действует как заведенный – это видно по его угловатым порывистым движениям, но все делает верно: множество тренировок не проходят даром. Разрывает зубами индивидуальный пакет и накладывает повязку.
К носовому орудию уже подносят снаряды, Чехрадзе налаживает работу, задействовав и одного из минеров. Антон хватает телефон и видит, как на зуммер реагирует артиллерийский офицер, поднимая трубку телефона. Надо же, связь работает – все же помогли бронированные каналы, по которым проложены провода.
– Георгий, огонь по отставшему миноносцу слева! – Они сейчас «Росичу» не угрожают, но они представляют опасность для отбивающихся кораблей Реценштейна. Стрелять по японским крейсерам… даже не смешно: не тот калибр.
– Понял!
Носовое орудие доворачивается, и наводчик берет на прицел ближайший из миноносцев. Взрыв! Есть! Одна из мин догнала-таки уходящий миноносец, угодив ему в левый борт. Попала удачно, так как тот сразу же начал заваливаться на левый борт, выписывая циркуляцию. Все, этому нипочем не дойти до своей цели, даже если не потонет. Выстрел! Ну слава богу, а то можно подумать, что эти камикадзе прямо неуязвимы. Посланный Вахрушевым снаряд попадает в котел, а потому взрыв выходит двойным, так как взрывается и котел, куда приходит русский снаряд. Японец тут же окутывается непрозрачным белым облаком. Все, этому конец: сквозь развороченную обшивку вовнутрь устремилась вода, осталось ему недолго.
А затем вокруг начали падать снаряды – не прошло и минуты, как «Росич» получил два попадания. Последнее, что увидел Антон, – это полыхнувшую перед глазами ослепительную вспышку. Безвольное тело подбросило вверх, а затем приложило о стальную палубу. Звонко ударилась каска, но он уже ничего не чувствовал и не слышал, провалившись в непроглядную тьму.
Он рвался вперед. Несмотря ни на что, он продолжал атаку. Этот проклятый русский влепил в его миноносец несколько снарядов, на палубе не осталось никого, кто мог бы держаться на ногах, а на самом Мидзуно ни царапины. Предки сегодня его хранят, так как у него иное предназначение, – в этом он теперь был уверен после всего случившегося. Еще больше он уверился в этом, когда вокруг начали сыпаться русские снаряды, которые никак не могли попасть в неуязвимый кораблик. Русские корабли все ближе и ближе. Еще немного…
– Аги, поднимись на борт и захвати с собой кого-нибудь. Пошевеливайся!
Прокричав это механику в переговорную трубу, командир вновь бросил свой миноносец в сторону: опять русские снаряды вспарывают воду, не в состоянии попасть в него, хотя расстояние уже не превышает шести кабельтовых. Будь у них исправна вся артиллерия – дело было бы дрянь, но в ходе артиллерийской дуэли русские потеряли часть орудий, развернуться неизбитым бортом у них никак не получалось, так как в этом случае они подставляли под удар транспорт. Опять же на руку миноносникам была и волна, мешающая комендорам вести прицельный огонь. Отсчет пошел на секунды. А вот и механик с матросами из машинной команды. Вовремя.
– Аги, давай к штурвалу. Веди корабль вот так, под углом.
– Понял.
Все, больше времени нет, дистанция уже позволяет использовать мины. Да, для себя он решил, что будет таранить русских, но если есть возможность запустить дополнительные подарки, то следует это сделать. Тем более что их-то русской артиллерии не остановить, что вполне возможно с его кораблем. Уклониться – да, но не остановить.
При помощи двух матросов он разворачивает аппарат, прицеливается и выпускает первую мину. Бегом ко второму – взгляд на матросов, сосредоточены, глаза горят огнем: вот ради чего они рвались и выжимали все возможное из машины, вот ради этого они поставили на кон свои жизни. Вновь русский в прицеле, аппарат вздрагивает, раздается хлопок, длинное сигарообразное тело вываливается из трубы, падает в воду, взметнув снопы брызг, и устремляется вперед. К третьему аппарату. Но здесь его ожидает разочарование – даже беглого осмотра достаточно, чтобы понять, русский снаряд вывел аппарат из строя.
Обидно, но, с другой стороны, уже удача то, что удалось достаточно приблизиться и выпустить две мины. Первая волна полегла полностью, так и не сумев провести атаки, но своими дымами они прикрыли вторую. Мидзуно видит, что не только его миноносец сумел пробиться сквозь губительный огонь русских.
– Аги, давай к машине. Выжми все, что только возможно, перекрывай клапаны – нам терять нечего, идем на таран.
– Банзай!
– Банзай! – вторят моряки, а затем все скрываются в утробе корабля.
Конечно, хочется принять смерть, видя голубое небо, наблюдая, как враг становится все ближе и ближе, а не будучи окруженным металлом, в помещении, освещаемом только мертвым светом лампочек. Но каждый должен делать свое дело, чтобы они все вместе могли выполнить предначертанное.
Мидзуно, вцепившись в штурвал, яростно молился. Никогда еще его молитвы не были столь горячи. Он не просил богиню Аматерасу, чтобы она хранила его или его близких, он не просил благословения для детей, которые должны были остаться сиротами, он не просил ее дать сил его жене, которой в одиночку предстояло вырастить сына и дочь. Он молил только о том, чтобы пущенные им мины нашли свою цель, а его миноносец не потонул раньше времени.
Но, как видно, богиня уже исчерпала свои возможности, помогая и оберегая миноносец и его командира. На крейсере противника заметили опасность от пущенных мин, и корабль лег в развороте, пропуская смертоносные снаряды мимо себя. Так уж вышло, что, уворачиваясь, они легли курсом на израненный миноносец и, понятно, не собирались спускать ему этой выходки.
Мидзуно и не пытался уйти. Мало того – как только он осознал, что «41-й» вот-вот может избежать выставленного, словно жало, тарана русского корабля, он подал команду механику застопорить ход. Русский крейсер буквально разрубил миноносец надвое, командир миноносца погиб практически мгновенно, остававшаяся еще в живых машинная команда сгинула одновременно с ним от взрыва котлов. Но имей они возможность взглянуть на происходящее со стороны, то, несомненно, возрадовались бы представшей картине.