— Расплодились везде, тараканы зловредные! Каждого можно прутом перешибить, а гляди-ка… ходишь на цыпочках, боишься ненароком зацепить господина-хозяина…
Посторонившись, чтоб пропустить двух работяг, несущих солидную корягу, Нитха отозвалась философски:
— Один древний поэт, из тех, которыми меня замучил Рахсан-дэр, сказал: «Можно презирать песчинку, но нельзя презирать песчаную бурю…» Так что давай повежливее с муравьями. Захотят — размажут нам по склону и сверху наплюют.
— Да и что на них злиться? — не менее философски подхватил Дайру, обгоняя обоих. — Ты же не злишься на вулкан, хотя и знаешь, что с лавой тебе не драться!
Нургидан скрипнул зубами и промолчал. Но сравнение ему не понравилось. То вулкан, а то какие-то поганые насекомые…
Путники почти миновали муравейник, как вдруг из кустов вывернулась волокуша. Двое муравьев-рабочих осторожно тащили разлапистую ветку, на которую были ровным слоем уложены широкие листья. А на листьях горкой возвышались… плоды, как решила Нитха, поспешившая дать волокуше дорогу. Овальные, зеленоватые, размером со сливу каждый. Рядом с волокушей вышагивал муравей-охранник с заостренной палкой в лапках.
Нургидан шел последним. Он порядком отстал от друзей, брезгливо глазея на муравейник. Спохватившись, юноша прибавил шагу… тут ему и подвернулась процессия. Парень посторонился, давая дорогу воину с копьем, шагнул в сторону и случайно наступил на край волокуши. От неосторожного движения часть листьев сползла с ветки. Пирамидка дрогнула, «плоды» покатились по земле. Муравьи-рабочие в панике бросились их собирать.
Воин гневно пискнул и швырнул в Нургидана копье.
Юноша увернулся и дал волю своей ярости. Подхватив ветку, которая только что была волокушей, он так хлестнул шестилапого охранника, что тот отлетел далеко в сторону.
Рабочие пронзительно заверещали. И словно это было командой, муравейник разом скинул личину равнодушия. Рабочие, строители, дозорные, охранники — все побросали свои занятия и хлынули черной волной к подножию строящегося «дворца».
Нитха обернулась, испуганно крикнула:
— Рэгди да! Горту, горту!..
И не нужен был переводчик, чтобы понять: «Ходу!!»
И все трое дали ходу!
Даже Нургидан, который терпеть не мог удирать от опасности, не стал задерживаться, чтобы объяснить свирепым муравьям возникшее недоразумение.
В небе чертили круги, снижаясь, крылатые чешуйчатые твари. Эти падальщики, чуя поживу, холодно прикидывали шансы чужаков на побег. Шансы были невелики: хотя коротколапые муравьи и проигрывали в скорости, зато не знали усталости, а их противникам мешали бежать кусты.
— Сюда, здесь река! — окликнул друзей Дайру.
За кустами уходил вниз песчаный обрыв, под которым темнела вода.
Нитха замешкалась на краю обрыва, но Дайру подтолкнул ее, и она съехала вниз по песчаной горке. Рядом кубарем скатились Нургидан и Дайру.
Погоня остановилась над обрывом, но вниз полетели копья и камни. Пришлось отступить к воде — а тут уж не знаешь, что опаснее: оставшиеся на склоне муравьи или речные твари, которые в любую минуту могли напасть из глубины.
К счастью, удалось найти брод. Переход через реку прошел удачно, если не считать появления мрачного ракопаука, который состоял, казалось, из одних клешней. Нургидан отвел душу, отхватил хищнику мечом две клешни. Ракопаук угрюмо канул на дно — отращивать новые конечности.
Трое путников выбрались на берег. Ветер хлестал мокрых, продрогших подростков, низкое блеклое солнце не желало их согреть и обсушить. Но Нургидан этого не замечал. Он осыпал беснующихся на другом берегу муравьев насмешками:
— Твари поганые, уродцы шестилапые, тараканы-переростки, что, поймали?! Это вам не плеваться, букашкино вы отродье!.. Здорово мы их, а?..
С последними словами он обернулся к друзьям — и напоролся на такие взгляды, что сразу скис и заткнулся.
— Да, — задумчиво сказал Дайру, — может быть, ты у нас, Нургидан, и умный. Но это как-то не бросается в глаза…
Нитха выразилась резче и определеннее:
— Болван. В какой драке тебе мозги отшибли?
— А что такого? — ощетинился Нургидан. — Подумаешь, пробежались немножко… Так ведь все уже кончилось!
— Ничего не кончилось, ты, гроза муравьиного царства! — объяснила ему Нитха. — Нам еще придется допивать то, что ты нам налил!
— Причем залпом и до дна! — согласился Дайру.
— Муравей первым начал! — по-детски возмутился Нургидан. — Он в меня копьем!..
— Ну да, — закивала Нитха. — Ни выдержки у него, ни соображения. Прямо Нургидан, только шестилапый!
* * *
Зря Нургидан уверял друзей, что все кончилось. Не знал он муравьев.
На вершине известкового утеса, облапив его макушку цепкими корнями, росло высокое дерево. Ему хватало почвы, нанесенной на утес ветром, и дождевой воды, дарованной небесами. Новые хозяева утеса не только пощадили дерево, но даже поливали его. И сейчас дерево узнало, зачем оно нужно суетливым соседям.
По шершавой коре проворно карабкался вверх крупный муравей. В челюстях он зажал три длинные тростинки. На конце у каждой болтался ярко-красный шар (это были высушенные рыбьи плавательные пузыри).
Взобравшись на одну из верхних ветвей, откуда открывался вид на равнину, кусты, реку и лес на другом берегу, муравей тремя лапками прочно уцепился за крепкие сучья, а в три другие взял тростинки с шарами и начал выписывать в воздухе сложный узор.
Закончил. Опустил все три тростинки красными шарами вниз. И тут же на другом берегу реки в кроне такого же высокого дерева замелькали три красные точки, вычерчивая такой же запутанный рисунок.
Для человека этот узор был бы беспорядочным мельтешением, да не всякий человек и разглядел бы на таком расстоянии крошечные пятнышки. Но муравьи на зрение не жалуются. И сигнальщик придирчиво проверил, так ли его поняли на другом берегу реки.
Да, все верно.
Теперь от дерева к дереву, все дальше и дальше покатится весть о гнусной двуногой твари, осквернившей подарок старейшей матки.
Строится новый муравейник — и старейшая матка прислала в дар часть своей последней кладки с пожеланием молодым сестрам и дочерям быть такими же плодовитыми и неутомимыми, как она сама. С пожеланиями им стать неиссякаемым чревом этого утеса, оживленного умением рабочих и защищенного отвагой воинов.
И эти яйца — благословение, святыня! — рассыпаны по земле омерзительным существом с кожей мягкой, словно с нее содран хитин!
Двуногий урод поплатится за кощунство и наглость!
* * *
Змеепсы, почуяв добычу, свернули в пересохшее русло ручья и молча заструились среди сухих коряг и мертвых стеблей тростника.