— А ведь вытаскивать лис из ямы — дело опасное, — негромко сказал Орешек.

— Могут и покусать, — согласился Ралидж и возвысил голос. — Эй вы, уезжайте куда-нибудь на четверть звона! Когда вернетесь — побеседуете с тем из нас, кто останется в живых...

— Вы что, не слышали приказа господина?! — рявкнул долговязый.

— В костре мы видели ваши приказы, — любезно откликнулся Ралидж.

— У нас арбалеты! — напомнил подросток.

— Под елочкой мы видели ваши арбалеты! — тем же тоном, что и Ралидж, отозвался Орешек. — Еще попадите сначала...

— Да не будем мы стрелять, — широко, до ушей, улыбнулся долговязый. — Живыми вас возьмем... ну, может, не совсем целыми... Сейчас ребята слезут с седел и займутся вами.

— В болоте мы видели ваших... — слаженно начали недавние противники, но замолчали, потому что мальчик вскинул перед собой руки ладонями вперед. Жест не был ни властным, ни угрожающим, но он сразу оборвал дерзкие речи.

— Нет, так нельзя! — начал юный Медведь почти жалобно. — Вас же убьют... или вы кого-нибудь убьете, тоже плохо! Вот ты, в куртке... ты ведь уже ранен... Иди сюда, а то совсем кровью истечешь!

Голос мальчика утратил звонкость, стал обволакивающим, словно звучал со всех сторон одновременно.

Ралидж шагнул вперед. На лице его были недоумение и растерянность. Подросток продолжал просительно:

— Подойди ближе... еще... осторожнее, здесь осыпь, не споткнись...

Потрясенный Орешек глядел, как его враг бредет к валунам, карабкается наверх, осторожно помогая себе левой, раненой рукой (в правой по-прежнему зажат меч).

— Вот и хорошо... отдай меч десятнику Айре... снимите с него куртку, да поаккуратнее, перевяжите плечо, а я поговорю со вторым... Не стой же там, слышишь, поднимайся сюда!

Это не было приказом, но в мягком голосе была сила, противиться которой было немыслимо. Не соображая, что делает, Орешек шагнул вперед. В голове взметнулась сумятица мыслей, а левая ладонь сама, без воли хозяина, легла на пряжку пояса.

Споткнувшись, Орешек остановился. Словно туман поднялся меж ним и подростком на сером коне... словно голос мальчика стал глуше, отдаленнее... Чужая воля продолжала звать вперед, но власть ее немного ослабла.

— Ну пожалуйста, не тяни время, нам ехать пора! Поднимайся и отдай меч десятнику. Мы тебя ждем! — журчал голос.

Отдать меч? Отдать Саймингу?

Гневное упрямство всколыхнулось в душе Орешка. Он уже понял, что скрыться не удастся, но даже чары не могли заставить его отдать чудесный меч. Прикосновение ладони к пряжке придавало сил. Превозмогая колдовство зовущего голоса, Орешек отступил к берегу, вытянул над темной водой руку и, сделав над собой усилие, разжал пальцы.

Сайминга, Лунная Рыбка, ушла в воду клинком вперед, почти без всплеска. Сраженный горем Орешек упал на колени и вскинул руки к лицу.

Потрясенный мальчик на несколько мгновений замолчал, а потом вновь протянул ладони в сторону Орешка и убеждающе проговорил:

— Ну, иди же... понимаешь, иначе нельзя! Ведь это нужно королю, а значит, так и будет...

Орешек поднялся на ноги, непонимающе покрутил головой и медленно пошел на зов. Он пошатывался на ходу... или это кренился мир вокруг?

Как он оказался на откосе — Орешек не помнил. Он стоял в окружении всадников и чувствовал, как отпускает его чужая воля. Рядом хмуро потупился Ралидж — без куртки, с туго перевязанным плечом.

Подросток заглянул Орешку в лицо и сочувственно протянул серебряную фляжку с водой. Орешек сделал два глотка, молча вернул флягу.

Медведь обернулся к десятнику и наивно объяснил:

— Я всегда говорил, что главное — вежливо попросить человека...

Всадники дружно расхохотались, показывая, что оценили шутку своего предводителя. Мальчик растерянно огляделся вокруг. Юный маг выглядел таким беспомощным, что Орешек вдруг пожалел его.

Хотя, конечно, жалеть ему надо было себя самого...

Кто-то из наемников успел привести от ручья вороную. На луке седла все еще болтался плащ с вышитым соколом — никто не посмел к нему прикоснуться, хотя дорогая вещь волочилась по камням.

— Чей плащ? — спросил Айра.

— Мой! — разом сказали оба пленника и с вызовом посмотрели друг на друга. Они уже пришли в себя и готовы были продолжить драку — хотя врукопашную.

Наемники содрогнулись, поняв, что на их глазах свершается святотатство.

— Ладно, король разберется. — махнул рукой Айра. — А с мечом-то как господин прикажет?.. Послать ребят, чтоб поныряли у берега?

— Нет, — твердо сказал юный Медведь. — Будем уважать волю воина.

— Ох не рискну я всю дорогу держать нашу добычу в седлах! — сощурился Айра на пленников. — Надо пошарить по окрестностям, найти какое-никакое подворье и добыть там телегу. Повезем голубчиков связанными!

— Какое еще подворье? — усомнился кто-то из наемников. — Глухомань... откуда здесь людям взяться?

— Людей здесь, может, и нет, а крестьяне есть. Крестьяне есть везде, — философски рассудил Айра. — Не создали боги такой земли, чтоб совсем без крестьян была... Ну, по коням! Места вокруг чужие, силуранские, нечего нам тут больше делать!

— Нет! — внезапно сказал мальчик напряженным голосом. — Пусть вот этот человек снимет свой пояс и положит ко мне в дорожный мешок. Только обязательно сам, никто пусть даже не прикасается... на всякий случай!

— Как прикажет господин, — отозвался Айра, но в голосе его позвякивало любопытство. Мальчик застенчиво объяснил:

— Это магическая вещь. Очень сильная. Я не знаю, зачем она... но лучше не рисковать.

«Сегодня день потерь, — горько думал Орешек, расстегивая пряжку. — Я потерял дом, невесту, друзей, власть... потерял возможность отомстить... и даже любимый меч... что уж тут жалеть о поясе!»

43

К воротам Найлигрима отряд прибыл ночью — как и планировал Айра, желавший обойтись без шума. Десятник спешился, перебрался через полузасыпанный во время осады ров, предъявил в открывшееся окошечко королевскую грамоту и потребовал, чтобы отряд был пропущен через территорию крепости тихо и без лишних глаз. Айра, хоть и был простым десятником, умел в таких случаях выглядеть грознее самого Каррао.

Грамота с королевской печатью и солидный вид командира возымели действие. Ворота распахнулись, мост опустился, по нему прогрохотала телега (прав был десятник, прав: не бывает земли без крестьянина!).

Но тут возникло внезапное осложнение: часовой осветил факелом лица сидящих в телеге пленников, узнал обоих и заявил, что по этому случаю надо разбудить дарнигара.

Айра такому желанию воспротивился, требуя тишины и секретности.