Эрвару спас жизнь шлем. Оглушенный Охотник рухнул наземь, гибкие темные ветви сомкнулись над ним, а силуранец издал победный клич.
Крик этот слился с торжествующим рыком великана: Аранша, уже дважды уворачивавшаяся от смертельного удара, споткнулась о корень и упала.
Сжавшись, наемница напряженно глядела на чудовищную тушу, закрывшую луну. Великан склонился над девушкой и протянул к ней жуткую лапищу. На плоской роже появилась мерзкая ухмылка.
И тут рядом возник Хранитель. Молча взметнул он Саймингу и с силой вонзил ее в висок наклонившемуся гиганту — туда, где черепная кость тоньше всего...
Лютый рев потряс ущелье. Где-то с грохотом обрушились в поток камни. Великан выпрямился так мощно, что Орешку пришлось выпустить рукоять меча, застрявшего в черепе врага.
Потрясенно глядел молодой воин, как гигант, уже почти мертвый, из последних сил вздымает молот для удара. И сам великан вместе с молотом подался вперед — и рухнул, вложив остаток жизни в этот слепой порыв: раздавить врага, размазать по земле...
Промахнулся, конечно. Орешек увернулся бы и от более проворного противника, чем эта издыхающая туша!
На вершине утеса Арлина облегченно перевела дыхание, скользнула взглядом по склону горы — и яростно стиснула зубы: на краю темного моря кустов зашевелились ветви. В полосу лунного света воровато высунулась черная фигура. Выглянула — и юркнула назад.
Как могла она забыть... Колдун! В пещеру пробирается!
Красивое лицо Арлины исказилось звериным оскалом. Родственники из далекого замка не узнали бы сейчас свою тихую племянницу. Недрогнувшей рукой Волчица подняла арбалет. Хвала богам, тетива натянута, стрела в желобке... Нет, она не станет наугад бить в мешанину ветвей, она дождется, пока этот гад выползет на открытое место, а там уж она не промахнется, глаз у нее верный...
Но маг, чуя опасность, затаился.
Не удержавшись, девушка метнула взгляд назад, на поле боя... и забыла о колдуне и пещере.
Аранша, расстегнув на Айфере куртку, осматривала искалеченный бок. Сокол нагнулся, чтобы перевернуть мертвого великана и высвободить Саймингу. А над ним, безоружным, возник последний уцелевший силуранский воин. Тяжелая булава взметнулась в лунном свете...
Арлина не колебалась ни мгновения. Она обернулась с арбалетом в руках и, не целясь, выпустила стрелу. И стрела так точно нашла путь к вражескому горлу, словно девушка взглядом, волей, любящим сердцем направила ее полет.
Тут же опомнившись, Волчица обернулась к пещере... как раз вовремя, чтобы увидеть, как черная тень скользнула от кустов по открытому каменистому склону и исчезла в темном провале.
Понурые и несчастные, сидели на сосновых корнях победители, проигравшие битву. Сидели герои, позорно провалившие боевое задание.
Как ни странно, бодрее других выглядел Айфер — бледный, искалеченный, прислонившийся здоровым боком к большому валуну. Только что с помощью Аранши наемник дополз до тела гиганта, осмотрел своего недавнего противника и убежденно заявил, что это не человек. («Я так и знал! Где уж человеку меня свалить! Это какой-то поганый великан из какой-то поганой сказки! Ты, Аранша, когда про эту драку врать будешь, так и говори: с Айфером нелюдь зачарованный бился!») И сейчас, прислонясь к камню, он преспокойно отдыхал и не мучил себя лишними размышлениями. Он свое дело сделал неплохо, а что будет дальше — про то пусть другие думают, мозги вывихивают...
Сильнее всех переживала Арлина, хотя ни у кого не повернулся язык упрекнуть ее: в конце концов, два ее прекрасных выстрела спасли Айфера и Ралиджа... Девушка обеими руками притянула к себе ветви дикой смородины и зарылась лицом в мокрую листву, словно надеясь смыть с себя ужасы этой ночи...
Хранитель, серьезный и сосредоточенный, перебирал в уме все способы спасти положение.
— Эрвар, а эта пещера... Нельзя перехватить в ней колдуна?
— Какое там... — рассеянно отозвался Эрвар, разглядывая вмятину на своем шлеме. — Он уже вовсю несется к Дымной Проруби...
— Что-что? — встрепенулся Сокол. — К какой еще проруби?
— К Дымной... — так же рассеянно повторил Охотник.
— Так ты знаешь, — загремел Хранитель таким голосом, что и дарнигар бы позавидовал, — куда лежит путь этого мерзавца? Какого ж болотного демона ты молчал?!
— А меня никто не спрашивал.
— Теперь я спрашиваю! Что еще за прорубь?
— Есть в Подгорном Мире озерко, в любую погоду покрыто вроде как льдом, только это не лед и не стекло. Посреди озера — прорубь, над ней всегда густой дым. Не пар, а дым, как от костра. Большая в том озере колдовская сила!
— Как в источнике, из которого пили Двенадцать Великих? — жадно спросила Арлина, вынырнув из своего зеленого убежища.
— Нет, госпожа, — ухмыльнулся Эрвар. — Был бы в том ущелье такой источник — остались бы там не двенадцать магов, а двенадцать трупов. Озеро убивает любого, кто ступил на лед, — человека ли, зверя ли... А вот если в руках у человека волшебный предмет, хоть завалящий какой, — тут уж к проруби можно подойти безнаказанно, а вещица та волшебная вволю напьется чародейской силы...
— Ясно, — сказал Хранитель, поднимаясь на ноги. Уныние прошло, весь он был, как сталь Сайминги. — Вот туда ты, Охотник, нас и поведешь.
Все молча уставились на Сокола. Арлина выпустила из рук темные ветви, те гибко распрямились, словно спеша отстраниться от этих сумасшедших людей.
— Это... это невозможно! — возопил Эрвар. — Мой господин надеется на небольшую приятную прогулку? Да столько новичков погибло в первой своей вылазке в Подгорный Мир, что и не счесть!
— А сколько выжило? — парировал Орешек. — И ты, и напарник твой, Керумик, и все Охотники, что по кабакам золотом звенят и языками машут!
— Но я не могу... — уперся Эрвар.
— Что ж, — неожиданно легко уступил Хранитель. — Тогда я пойду один.
Эрвар расхохотался неестественным, деревянным смехом.
— Мой господин не сумеет даже отыскать обратной дороги к Вратам!
— Для меня главное — убить мага, а обратная дорога — это уже второе дело.
Подгорный Охотник оборвал смех, пристально взглянул в лицо Соколу и медленно произнес:
— Ладно. Провожу. И пусть в срок моей муки в Бездне мне не придется отвечать за гибель Сына Клана!
Ничуть не обескураженный этими зловещими словами, Хранитель обернулся к Аранше, хотел что-то сказать — но осекся, увидев в свете луны чужое, враждебное лицо.
Наемница стояла, опустив руку на эфес меча. Нижняя губа была закушена в кровь, запавшие глаза напоминали провалы глазниц черепа.
Что с девушкой? Действительно ли она так побледнела — или это луна придала жуткий, мертвенно-серый оттенок ее коже? Прямо покойница, хоть на костер клади! Не ранена ли она?.. Вряд ли, вон как напряжена — как тетива арбалета! Вот-вот сорвется и...