Грайанцы, поняв, что разоблачены, приняли бой. Рослая женщина в мужской одежде поднырнула под занесенный меч ближайшего кхархи-гарр, перехватила и выкрутила руку противника, вырвала оружие и издала боевой клич. Здоровенный наемник расшвырял всех на своем пути, очутился, к ужасу Ухтаха, рядом с телегой и одним движением оторвал от нее оглоблю.
- О-го-го-го! А ну, все с дороги! Убью и костра не сложу!
Нападающие шарахнулись от свистнувшей в воздухе гигантской дубины. Ухтах поспешил перекатиться через борт и ящерицей заползти под телегу. Увы, этим движением проводник выдал себя.
- Ухтах?! - грозно и весело изумился наемник. - И ты здесь, гусь в вине? А ну, вылезай! Вылезай, кому сказано! Сейчас тушить тебя буду, пока молоко не выкипит!
И страшный удар обрушился на телегу, разбив ее пополам.
Следующий удар, без сомнения, стал бы последним для предателя-проводника. Но тут произошло нечто необъяснимое…
Нет, не померкло солнце, не пронесся над оазисом горячий ветер - и все же что-то вокруг изменилось, и все почувствовали это остро, как чувствуют боль. Страх оледенил сердца и сковал мышцы. Руки с оружием непроизвольно опустились. Резко побледневшие лица обернулись к черному отверстию пещеры.
Кхархи-гарр тихо завели свои жестокие молитвы. Айфер выронил оглоблю и попятился. У Аранши из распахнутых глаз хлынули слезы. Люди забыли о схватке в предвкушении чего-то ужасного - самого ужасного в короткой своей человеческой жизни…
Орешек, Илларни и Нурайна благополучно миновали черный коридор и очутились на каменном «балкончике». Тут им пришлось остановиться.
И не потому, что снизу выжидающе глядели несколько кхархи-гарр, встревожившихся из-за шума в тоннеле.
Это не остановило бы Орешка, руки которого соскучились по хорошей драке. А уж имея на своей стороне такого бойца, как Нурайна, Орешек этих слуг Хмурого по кусочкам повыбрасывал бы из пещеры!
Но сейчас, побледнев, стоял он на каменном карнизе, и сердце билось тяжело и неровно, как у раненого.
Его внимание привлек невысокий темноволосый мужчина с таким же потрясенным, как у самого Орешка, лицом (тот снизу вверх всматривался в парня, словно в злобного демона). И не белесый коротышка остановил на себе взгляд, хотя в другое время Орешек вспомнил бы, что не только встречался, но и дрался с этим коротышкой. Сейчас все это не имело значения, потому что длиннорукий негодяй держал нож у горла женщины…
Громадные, молящие зеленые глаза заслонили все. Орешек забыл об опасности, которая грозила ему самому. У него и мысли не мелькнуло о том, как Арлина попала в пещеру, какое злое чудо перенесло ее сюда из Грайана. Важным было лишь то, что левая рука убийцы сгребла ее черные волосы, а правая приставила острие ножа к шее девушки.
Долгое молчание прервал Великий Одержимый. В голосе его прозвучала растерянность, чуть ли не страх:
- Я знаю тебя… ты был в крепости Найлигрим…
- Я - Хранитель крепости, - уточнил Орешек, совершенно не соображая, что говорит, и думая лишь о стальной полоске возле тонкого смуглого горла.
Видимо, Джилинер услышал в его тоне больше, чем было сказано словами. Великий Одержимый приободрился и заговорил властно, жестко:
- Эта женщина что-то значит для тебя? Ты не хочешь ее смерти?
- Не хочу… - Орешек пытался держаться спокойно, но у него это плохо получалось.
- Тогда предлагаю сделку: ее жизнь в обмен на… на твой пояс!
Ничего не понимая, но не тратя времени на раздумье, Орешек рванул застежку. Поток серебра заструился в его руке. Камень на пряжке налился багровым светом.
- Осторожнее! - забеспокоился Джилинер. - Не урони его!
Орешек, как только что Ворон, расслышал не слова, а то, что за ними скрывалось. И понял: он может говорить на равных с этой бандой убийц! Еще не догадываясь, зачем этому ящеру с грайанским выговором понадобился его талисман, парень дерзко ухмыльнулся и лихо раскачнул пояс за кончик.
- А ну, отпусти госпожу, моль длиннолапая! - скомандовал он коротышке. - А то сейчас ка-ак хрястну пряжкой о стену!
- Отпусти женщину, - приказал Джилинер Шайсе. Тот неохотно повиновался.
Задыхаясь, Арлина взбежала на каменный карниз и припала к груди Орешка, словно это было самое надежное место на свете, убежище от всех страхов. Орешек левой рукой обнял девушку.
Он и сам не понял, что произошло в следующее мгновение. То ли его правая рука сама дернулась и выпустила пояс, то ли холодное серебро вдруг стало скользким и выпорхнуло из ладони…
Серебряная змея прянула в воздух и наискось полетела к жертвеннику. Джилинер в прыжке рванулся наперехват. Его пальцы сомкнулись на плоских звеньях.
Не обращая внимания ни на кого и ни на что, Великий Одержимый взбежал по ступенькам жертвенника. Все замерли, охваченные грозным предчувствием. Джилинер протянул руку - впервые в жизни эта рука дрожала! - к исполинской черной деснице:
- Вот твой браслет, Кхархи! Наконец-то он нашел тебя!
Избранные простерлись ниц на камнях. Нурайна вскинула ладонь к побелевшим губам. Орешек и Арлина крепче сжали друг друга в объятиях. Илларни подался вперед, словно пытаясь помешать тому, что вершилось на его глазах.
Снаружи слышались крики и шум драки. Кхархи-гарр вопили про нападение, про грайанцев. Но в пещерном храме никто не отвел взгляда от жертвенника.
Джилинеру не пришлось застегивать на обсидиановой руке гигантский браслет: плоские серебряные кольца сами прильнули к гладкой поверхности. Из круглого камня хлынуло багровое сияние, озарившее пещеру, словно люди очутились в самом сердце огромного костра. Но сияние быстро угасло, и хотя светильники горели по-прежнему, всем показалось, что вокруг воцарился мрак.
- Вы поняли?! - победно прокричал Ворон. - Теперь осталось ждать, пока Кхархи в своем нынешнем воплощении придет сюда!
И тут из пещерного полумрака, из мрачных темных стен - нет, просто ниоткуда! - донесся голос, звучный и сильный, напоминающий голос Джилинера:
- Кхархи уже здесь!
Это было сказано по-наррабански, и никогда еще этот язык не звучал с такой грозной красотой, с такой свободной мощью.
Грайанцы на каменном карнизе забыли про оружие… да в этот миг они забыли даже свои имена!
Снаружи, за толщей гранита, люди, не слыхавшие ни слова, почувствовали присутствие высшей, необоримой силы и прекратили схватку, а животные в панике заметались, стараясь порвать путы.
Джилинер безумным взглядом обвел пещеру и увидел, как у самого выхода встал на ноги Шайса. Судорога безмерного страдания исказила его лицо; он вскинул руки к горлу, точно пытался себя задушить - или боролся с душителем. В руке он держал опояску, которую успел сорвать с себя, но Гадюка бессильно свисала вдоль тела, потому что не было перед Шайсой противника.