Ловко гребя левой рукой (от правой в воде пользы было мало), он повернулся так, чтобы волна не заливала лицо.
– Уже спрашиваю! – с фальшивой бодростью начал он, запустив руку под рубаху. – Здесь рядом... рядом... – И вдруг вскричал с искренней, неподдельной радостью: – Какие-то скалы рядом! Во-он там!
– Далеко? – вгляделся Сокол во мрак, поддерживая за воротник Нитху (которая все увереннее держалась на поверхности).
– Далеко. Но кто жить захочет – доплывет.
* * *
На черном утесе, что клювом навис над морем, лежал маленький принц Литагарш.
Он спал беспокойно, легонько вскрикивая от видений, которые наводил на него выпитый вечером отвар чернокрыльника. На случай, если бы ребенок проснулся, руки и ноги его были прочно связаны.
Тяжело лежать на холодном камне и вздрагивать от гнетущих снов, но еще тяжелее сидеть рядом, держа в руке нож и глядя на восток в ожидании рассвета.
Какой мучительный долг! Какое горькое испытание! Легче подставить свое горло под острое железо, чем занести клинок над беззащитным ребенком.
Но ведь кто-то должен почтить богиню так, как ей этого действительно хочется! Что ей вино в волнах, что ей прочие жалкие дары человеческие, если с древних времен люди приучили ее к истинной жертве – крови, смерти.
Тварь, разгромившая поселок, – это, конечно, орудие гнева морской повелительницы или ее грозного отца. Почему не приняты две прежние жертвы, два чистых ребенка? Потому что не был свершен должный обряд. С первыми лучами солнца, на вершине Тень-горы, наговорным ножом.
Но как невыносимо ожидание!
Скорее бы рассвет!
* * *
Если ты измучен борьбой с волнами, то даже хмурые вылизанные морем скалы покажутся тебе желаннее зеленой лужайки, над которой распевают птицы. А если тебе еще и пришлось карабкаться на эти скалы, ломая ногти, в кровь обдирая руки и рискуя свернуть шею, то к блаженному осознанию спасения добавится еще и гордость победителя, захватчика, завоевателя!
И лишь потом, когда холод от мокрой одежды замучит тебя еще сильнее, чем боль в натруженных мускулах, встанет вопрос: а что именно ты завоевал?
– Бр-р, зябко! – пожаловался Дайру. – Не знаю, как вы, герои, а я простужусь тут, как верблюд в Уртхавене!
Нитха, хоть и лязгала зубами, все же усмехнулась, представив себе унылого верблюда среди льдин и вьюг.
– Интересно, здесь что-нибудь растет? – поинтересовался Ралидж, озирая черные неприветливые камни. – Как бы не загнуться с голоду, пока будем ждать проплывающего корабля.
– Ничего, – вздохнул Дайру. – Наловим рыбы, крабов. А вот с водой-то как быть? Учитель, что талисман говорит про воду?
– Талисман говорит: надо перебраться на соседнюю скалу. Их тут целая гряда торчит, как клыки. Прилив их топит почти по макушку. Сейчас отлив, перейти можно. Нитхе по пояс будет. Правда, воды там тоже нет.
– А тогда какая разница? – разочарованно протянул Дайру. – Не все ли равно, где прозябать?
– А мы с той скалы еще дальше переберемся. Там есть очень, очень недурное местечко для прозябания. – Шенги тронул пальцами серебряную пластину. – Постоялый двор «Смоленая лодка».
Ошеломленное молчание – и ураган изумленно-радостных воплей!
Путники успели привыкнуть к подлым подарочкам судьбы. Им в голову не пришло, что суша, к которой их прибили волны, может оказаться обитаемой.
– Надо идти, пока отлив не кончился, – приказал Шенги, когда все вволю накричались. – У меня есть деньги, чтобы заплатить на постоялом дворе.
Но тут уж никто не назвал его «шкатулкой с сюрпризами», потому что каждый догадался заранее зашить в одежду хоть пару монет.
Уже светало, когда они осторожно брели по скользким, коварным подводным камням. Ралиджу было труднее других: он нес меч и плащ, которые ухитрился сберечь во всех передрягах. (Наблюдательный Дайру прикидывал: а может, наоборот, плащ ухитрился сберечь своего хозяина?)
– Надо измыслить какое-нибудь кораблекрушение, – озабоченно сказал Сокол. – Не хочется рассказывать местным жителям про наши подвиги.
– Измыслим, господин мой! – бодро отозвался Шенги. – Чтоб четверо Подгорных Охотников да не придумали, что соврать!
* * *
Вот и первые лучи солнца над морем. Пора! Теперь все надо сделать быстро, чтобы не мучить мальчика.
Великая жертва! Не просто невинный ребенок – потомок самой дори-а-дау! Кровь, которую она подарила людям, прольется в море, растворится в волнах, вернется в родную стихию.
Как тихо спит маленький принц! Кошмары отпустили его. Это хорошо. Последние мгновения его жизни будут спокойными, а смерть – легкой...
Но что это? Камешки захрустели под чьей-то ногой! Кто поднимается на скалу-жертвенник? Кто узнал тайную тропу на вершину?
Ни тени страха – только гневная досада. Помешают! Все испортят!
Нож взвился над ребенком...
В этот миг меж валунов, короной окруживших вершину утеса, показался молодой дарнигар.
Бронник моментально понял, что происходит, и во весь голос крикнул:
– Юнфанни!!!
И словно он произнес могущественное заклинание – нож остановился в воздухе. Лицо жрицы из сурового стало растерянным. Она огляделась, будто пытаясь понять, где она и что вообще происходит.
И вдруг Бронник понял: никаких «словно». Женщина действительно не понимала, как в ее руке оказался нож.
– Тише, тише, – успокоительно сказал дарнигар и осторожно шагнул вперед. – Не делай глупостей, милая.
Он уже понял, что горело в этих распахнутых глазах.
Безумие.
И сама Юнфанни поняла это, поняла так четко, словно это объяснил голос, слышный только ей.
Постоянная головная боль. Ночи, после которых кажется, что ты и не ложилась спать. Свежая грязь, которую она порой обнаруживала с утра на башмаках...
Сын вдовы Даглины. Ученик жреца. Семилетний принц.
Все трое любили сказительницу Юнфанни. Слушали старые легенды, глядели в лицо блестящими от восторга глазенками...
И Юнфанни их любила. Она помнит, как вчера увела Литагарша из опасного места, подальше от чудовища. И даже в мыслях у нее не было...
Не может быть...
– Не может быть! – пронзительно закричала женщина. – Это не я! Не я!
– Ну-ну, успокойся. – Бронник приблизился еще на шаг. – Дай-ка мне эту железку.
Нож звякнул о камни. Лицо женщины исказилось. Одним прыжком она очутилась на узком выступе, под которым шумело море.
– Это не я! – в последний раз крикнула она. – Все не так, неправильно!
И сделала шаг со скалы.