— Посмотрим, — объявил Григорий Арсеньевич, выбрался на обочину и, обойдя лужу, решительным шагом подошел к воротам. — Интересно, что это? — пробормотал он себе под нос, не ожидая никакого ответа.
— Проволока? — высказался Василий, но унтерштурмфюрер лишь отмахнулся, словно считал предположение Василия некой глупостью, на которую и внимания особого обращать не стоит. Потом он резко повернулся к одному из эсэсовцев и отдал какой-то приказ. Автоматчик тут же вытащил штык-нож и протянул его барону. Тот взвесил в руке оружие, а потом что есть силы, наотмашь рубанул по нити. Раздался страшный скрежет, и в руках Григория Арсеньевича осталась одна рукоять, а лезвие, перерезанное надвое, упало на землю.
— Так я и думал…
— Что это?
— Молекулярная нить — смертоносная паутина. Если бы машина въехала в ворота, эти нити разрезали бы ее, как кусок масла.
— Но…
— Нить столь тонкая, что моментально убивает… Вот только откуда она взялась? — Григорий Арсеньевич осторожно наклонился к одной из серебристых паутинок, внимательно разглядывая ее. — И что-то говорит мне, что она естественного происхождения.
— Вы думаете, там… — Василий кивнул в сторону лаборатории, — завелся паук?
— Скорее всего… И тварь эта может оказаться очень неприятной, — потом Григорий Арсеньевич повернулся, отдал солдатам несколько приказов и жестом попросил Василия отойти за бронемашину. — Сейчас рванем этот кирпичный забор. Надо же как-то пройти на территорию. Посмотреть, что там все-таки происходит.
Василий лишь фыркнул, но послушался.
— А что вы предполагаете обнаружить там? — поинтересовался он, пока они стояли за машиной, ожидая, пока солдаты заложат пару гранат.
Григорий Арсеньевич пожал плечами.
— Ты нашел трех шогготов. Точнее, двух… Двух разумных шогготов. Да, я слышал, что такие тоже бывают. Двух мы с тобой уничтожили… Будем считать, что уничтожили. Третий, освободившийся до твоего появления, исчез в подвале церкви. После этого тут стали твориться всякие несообразности. Тем более, что привезли шогготов отсюда. Значит, третья тварь бежала именно сюда. Но почему? Откуда взялись мертвяки, понятно. А вот чудовища: полулюди, полу… в общем, не важно. Откуда они взялись?
— Выходит, в этом здании есть нечто…
— Выходит, что так.
— Врата, как вы говорили?..
— Не будем гадать.
Неожиданно с другой стороны машины ухнуло. Осколки кирпича шрапнелью брызнули в разные стороны.
— В следующий раз надо взять с собой взрывчатку, — проворчал Василий.
— Да уж, — проворчал Григорий Арсеньевич, стряхивая с рукавов пыль. — Осколочные гранаты — не самое подходящее средство для уничтожения заборов.
Тем не менее, обойдя бронемашину, они увидели, что цель достигнута. В кирпичном заборе зияло почти ровное отверстие, в которое вполне мог протиснуться человек. Двое автоматчиков, ловко орудуя лопатами, как ломами, быстро увеличили отверстие почти вдвое.
— Что ж, добро пожаловать в святая святых профессора Троицкого, — объявил Григорий Арсеньевич, жестом предлагая Василию первому пролезть в дыру. Тот мгновение колебался. «Лучше бы он этих черных крыс вперед пустил, — подумал Василий. — Если и сдохнут, так хоть не жалко будет». А потом решил, что не стоит показывать свою нерешительность: чего-чего, а прослыть трусом в глазах Григория Арсеньевича он не желал. Наконец, выставив вперед вилы, на манер копья, Василий вздохнул и, словно ныряя в омут, шагнул за забор.
Он оказался на узкой дорожке между кирпичной стеной и стальным ангаром с полукруглой крышей. Вдали все так же безмолвно возвышалось здание лаборатории. Василий нервно огляделся, словно ожидал увидеть то ли новое чудовище, то ли толпу мертвецов, алчущих отведать его плоти. Но нигде никого не было видно. Дорожка из розового гравия, справа и слева от которой протянулись две линии пожухлой травы, забор из красного кирпича, пологая крыша из нержавейки. Ни души…
Вскоре рядом с оперуполномоченным оказались десять эсэсовцев. Однако, несмотря на это, Василий чувствовал себя не в своей тарелке. Нервно перебирая пальцами деревянную рукоять вил, он то и дело оглядывался, словно ждал нападения.
Нет, в самом деле, если где-то натянута паутина, то неподалеку должен прятаться паук. Кроме того, по приблизительным прикидкам, на территории лаборатории должно было находиться не меньше тридцати оживших мертвецов…
Последним на территории появился Григорий Арсеньевич.
— Ну, что? Огляделись? — поинтересовался он, а потом прибавил что-то по-немецки. Эсэсовцы ответили ему нестройным хором. — Тогда вперед! Чего ждем? — удивился унтерштурмфюрер. — Вперед, вперед, не задерживайтесь, — и повторил то же по-немецки.
Однако эсэсовцы не слишком спешили идти вперед. Сбившись в толпу, они переминались с ноги на ногу, поигрывая лопатами и вилами. Василий же решительно зашагал вперед. Он чувствовал себя римским гладиатором, которому предстоит выйти на арену к десятку разъяренных львов.
Неожиданно перед ним открылся пустой двор. На противоположной стороне возвышалось трехэтажное здание лаборатории. В дальнем конце двора была платформа, куда выходила одноколейка, на которой стоял одинокий товарный вагон. И нигде никого.
— А где же хозяин паутины? — невольно вырвалось у Василия.
— Посмотри туда, — и Григорий Арсеньевич, невесть как очутившийся рядом, показал куда-то на дальний угол здания. — Вон туда!
Василий проследил за «указующим перстом», и то, что он увидел, ему совершенно не понравилось. Где-то чуть выше второго этажа из-за угла здания торчала лапа — мохнатая паучья лапа, заканчивающаяся острым, как бритва, черным когтем. Судя по ее размеру, паук был ростом с человека, а то и больше. Омерзительный такой паучишка с толстыми лапками, покрытыми щетинистыми черными волосами.
— Однако наш друг не спешит на свидание.
— Мы не тронули его паутину.
— А нож?
— Так… — неопределенно протянул Григорий Арсеньевич. — Задета была всего одна нить. А если бы появилось какое-то крупное существо, то нити завибрировали бы, и началось…
— И что теперь?
Григорий Арсеньевич внимательно посмотрел на дальний угол дома.
— Ну, если тут начнется заварушка, тварь эта наверняка очнется. С другой стороны, судя по нитям, прикончить ее будет не так уж и просто… Если бы эти создания были еще и разумны…
— Ну, тогда нам точно пришел бы конец.
— Ты, Василий, пессимист. Неужели ты до сих пор не осознал, что худой мир всегда много лучше доброй войны.
— Так вы думаете договориться с этим пауком?
— Посмотрим.
— А там, в деревне…
— Меня застали врасплох. Там были зомби, с ними не договоришься. Мертвеца ведет ненависть к живым, да и только… А тут… Оставайтесь на месте, а лучше, чуть отойдите, так чтобы с площади вас видно не было. У обычных пауков хоть глаз и много, зрение плохое, но кто знает, что за тварь прячется там за стеной.