— И вы знали, что мой отец…
— Догадывался. Когда ты сказал, что он в отряде, только вы год встретиться не можете. Я сразу понял…
— А почему именно я? Вы ведь могли выбрать себе любого другого помощника. Да он вам и не нужен был…
— В этом есть правда, Василек… Только тогда на дороге приглянулся ты мне. Думаю, пропадет паренек ни за что… Ну а если серьезно, мне предсказано было. И хоть скоро я уйду, мы непременно еще встретимся. Один пророк, далеко отсюда, в пустыне Гоби, лет десять назад сказал мне, что судьбы наши с тобой будут тесно связаны, так что не я выбрал тебя, Василек, а Судьба…
— Но…
— У меня время заканчивается. Мне пора. Очень не хотелось бы встречаться с твоими, выяснять отношения. А ты можешь доложить, что банда уничтожена, рассеяна, а сам батька Григорий бежал в неизвестном направлении.
— И все же, куда вы?
— Уничтожить корень этого зла, а то могут появиться еще отряды, вырывающие сердца у мирных крестьян. Так что, Васек, мне пора, — батька встал, отряхнул галифе и собрался было уходить, но в последний момент передумал, повернулся к Василию. — Ты нос-то не вешай. Помни, все, что произошло, — к лучшему, а если и нет, то, как говорится, нас имеют — мы крепчаем… Так что прощаться не стану, еще свидимся… И последнее: помни мои уроки, они в жизни тебе здорово пригодятся. В лагере у меня блокнот остался, такой черный, замшею оклеен, помнишь? Там много рецептов и заклятий записано. Ты блокнот этот сбереги, глядишь, пригодится, — и больше не сказав ни слова, он развернулся и не спеша отправился по улице.
Вскоре его силуэт растворился в белом, как молоко, тумане, наползающем с болот. А Василий так и остался сидеть на крыльце дома, где он сам застрелил последнего близкого ему человека — родного отца.
Не напрасно дули ветры,
Не напрасно шла гроза…
С. Есенин
«Не напрасно дули ветры…»
На следующий день погода испортилась. Над миром воцарилась Белая Мгла, и когда Василий, проснувшись, выглянул наружу через крошечное полупрозрачное окошечко палатки, он ничего не увидел. Вместо ледяной равнины, неба и далеких пиков гор — туманное марево. И еще где-то в вышине, пронзительно завывая, пел свою песню ветер, и она чем-то напомнила Василию стоны плакальщиц на сельском кладбище. Словно сама природа предупреждала их.
— Да, с погодкой не повезло, — ухмыльнулся Григорий Арсеньевич. — Но, боюсь, нам она не помеха. Отсюда до входа в подземелья метров пятьсот будет, да и дорога провешана веревками, так что доберемся… Хватит глазеть в окно, ничего хорошего ты там не увидишь. Одевайся и в путь. Завтракать будем там, внизу…
— Может, стоит переждать ненастье? — предложил Василий. — Ведь день-два ничего не решают.
— Наоборот, непогода нам на руку, — усмехнулся барон. — В такую погоду немцы носа на улицу не высунут… Да, и собираться будешь, не забудь оружие взять, да патронов побольше.
— Вы никак на войну идете.
— Не скажу, что войну, а всякое случается, так что лучше быть готовым ко всему…
Василий с трудом напялил бесформенные одежды, которыми снабдили их на складе базы. Особенно позабавили его меховая куртка с капюшоном и унты — надев их, он превратился в настоящего пещерного человека. Хотя все его спутники выглядели точно так же.
В палатку заглянул Штейнер. Он объявил, что сбор через час у входа в подземелье, и чтобы они поторопились, так как предстояло не только преодолеть полукилометровое расстояние до входа, но и доставить туда оборудование профессора Троицкого — несколько массивных ящиков, о содержимом которых Василий мог смутно догадываться.
Снаружи оказалось много хуже, чем Василий подозревал. Ледяной ветер буквально обжигал кожу и валил с ног. Всем пришлось обвязаться веревками и двигаться, перекинув петлю через канат, которым была провешена дорога.
Сначала Василий с усмешкой наблюдал за этим подручным средством, но когда его пару раз сбило с ног и тут же отнесло на пять-шесть метров — расстояние достаточное, чтобы и канат, и остальные члены экспедиции растворились в белесой полумгле, — он понял необходимость страховки. Если бы не она, его унесло бы неведомо куда, и он вряд ли смог бы определить правильное направление, чтобы выйти или к базе или к входу в подземелье.
Что касается ящиков профессора и груза экспедиции, тут всем пришлось хорошенько потрудиться. Тем более что вокруг из-подо льда проступали руины. При такой погоде невозможно было точно определить их размеры, но складывалось ощущение чего-то огромного.
— Что это? — Василий наклонился к самому уху барона, но тот лишь отмахнулся.
— Потом! Сейчас береги дыхание и силы.
И правда, несмотря на защитный шарф, плотно закрывающий нижнюю часть лица, воздух казался таким холодным, что буквально обжигал легкие. К тому же замечание про силы оказалось как раз кстати. Если по снегу широкие сани с грузом шли отлично, то оказавшись среди «руин», забуксовали. К тому же они не всегда могли пройти между камней, так что пришлось несколько раз искать обходную дорогу. Удлинять страховочные веревки, провешивать новый путь, но благодаря усилиям всех членов экспедиции и работников станции «Красный полярник», сани были доставлены в зал, откуда, собственно, и открывался ход в недра земли. Сам зал полностью занимал внутренность небольшого полукруглого здания, которое чудом пощадило время.
Сложенное из ровно обтесанных камней, это сооружение напоминало верхнюю часть яйца, из которого вылили все содержимое. Безликая, мрачная постройка. Камень, из которого она была сложена, был черным, или точнее темно-темносерым, отчего внутри казалось еще темней, несмотря на обилие горящих факелов, электрических фонарей и масляных ламп. В центре купола в земле зияла огромная нора, куда уходил широкий пандус.
В купол, спасаясь от ветра, набилось полным-полно народа. Сани с багажом установили вокруг дыры в полу, толстым брезентом занавесили широкий вход, отрезав себя от внешнего мира, и только потом, согласно распоряжению Штейнера, начали разгрузку.
Сначала Василий думал, что они тут устроят привал, позавтракают и только потом отправятся дальше. Но Шлиман заверил всех, что до базового лагеря всего полчаса ходу, причем идти нужно будет вниз, а там посланный вперед повар уже должен был приготовить горячий завтрак. Там же сразу после завтрака состоится совещание, где оглашен будет спущенный сверху план работы экспедиции.
— Вот только этого нам не хватало, — с досадой вздохнул Григорий Арсеньевич. — Представляю, что они там могли накомандовать.
— Руководство всегда лучше знает, что и как делать, — безапелляционно заявила Кошкина.
— Ну что вы, что вы, конечно… конечно, — тут же пошел на попятную Григорий Арсеньевич. — Особенно если они никогда не были в Антарктиде и никогда не занимались раскопками древних городов.