Вскочив на ноги, Василий принялся приседать, двигать руками и ногами, чтобы разогнать кровь по телу, все время чутко прислушиваясь к ощущениям в больной ноге. Однако его опасения оказались беспочвенны. Просто третья ночь, проведенная на земле в неудобной позе, давала о себе знать. Василий чувствовал себя усталым и разбитым, и мысль о том, что еще день, а то два или три придется шагать по узкому оврагу, змеей петляющему между холмами, не вызывала в нем радужных чувств.
Размявшись, Василий вновь присел, ожидая рассвета. Время тянулось бесконечно. Казалось, прошло целое столетие, прежде чем краешек в правой части неба стал розоветь, а звезды затухать. Наконец, не выдержав, Василий зашагал дальше, решив в случае чего подождать восхода возле ловушки. Однако этого не потребовалось.
Оказавшись на краю очередной площадки, окруженной высокими обрывистыми стенами, Василий остановился, разглядывая каменные плиты, которыми была вымощена эта площадка. Было уже достаточно светло, чтобы он рассмотрел единый рисунок — огромное солнце, во все стороны протянувшее лучи. Само изображение солнца занимало три плиты у входа в овраг на другой стороне площадки. От Солнца протянулось несколько лучей, только один из которых доходил до плиты рядом с Василием. Остальные или обрывались на полпути, или, уходя в сторону, упирались в отвесные стены, огораживающие площадку. Что же до плит, то те плиты, через которые проходили лучи солнца, лежали ровно, а остальные кое-как, словно невидимая сила вдавила их в землю на двадцать-тридцать, а то и на все пятьдесят сантиметров. «Ступишь не туда, провалишься в тартарары, — решил Василий. — Может, и не провалишься, может, время уничтожило и эту ловушку. А если и не уничтожило, то подсказало, как пройти».
Крадучись, ступая лишь по ровно лежащим плитам, на которые указывали солнечные лучи, Василий перешел на другую сторону. Где-то на полпути ему сильно захотелось наступить на одну из вдавленных плит и посмотреть, что при этом произойдет, но он остановил себя. «Зачем бессмысленно рисковать? Может, идея ловушки не в том, чтобы плита утонула, может, все много коварнее и изощреннее… Кто его знает, что могли выдумать древние люди, вооруженные знаниями Старцев?..»
Третья ловушка оказалась много ближе, чем Василий рассчитывал. Он добрался до нее, когда солнце только-только перевалило зенит.
В этот раз ловушкой оказалось хитросплетение странного кустарника, тонкие ветви которого переходили в толстые, узкие листья с острыми, как лезвия, краями. Но дело было не только в острых листьях. На краешках каждого листа сверкали грязно-голубые бусинки странной смолы. И в том, что это яд, причем, судя по всему, сильнодействующий, Василий не сомневался. Иначе зачем тут посажен был этот кустарник?
Но сейчас через дебри ядовитого растения была прорублена тропа. Судя по каплям чуть сгустившегося сока на сломах, тропу проложили недавно, и досталось это дорогой ценой. Примерно на середине площадки, заросшей кустарником, лежало два тела — два мертвых басмача из тех, что ушли с Хеком и Хасаном.
Василий осторожно присел возле трупов. Лица мертвецов были умиротворенными, словно оба они спали, витая в прекрасной неге, вот только кожа потемнела, приобрела странный восковой оттенок. От этого лица погибших выглядели странно, словно это и не люди вовсе, а выходцы из потустороннего мира. Что ж, с одной стороны, Василий искренне пожалел бандитов, принявших столь страшную смерть, но с другой стороны — минус два врага — это хорошо. Чем меньше людей будет у Хасана и Хека, тем лучше. В идеале было бы неплохо, если бы хоть одна из ловушек древних работала нормально и победила искателей сокровищ. Но, увы. Время бессердечный палач.
Время уничтожает всё и вся, и невозможно создать нечто неподвластное этому жестокому господину…
Вскоре после третьей ловушки стены оврага поползли вверх. И если раньше они отвесно уходили всего на какой-то десяток метров, то теперь это расстояние увеличилось до сотни. На дне стало совсем темно, и Василий теперь то и дело спотыкался о камни. Приходилось идти, нащупывая ногой ровную поверхность, прежде чем сделать шаг.
Еще много раньше, перед первой ловушкой, Василий несколько раз подумывал о том, чтобы вылезти из оврага и идти по его краю сверху. Но всякий раз, задумываясь об этом, он отвергал подобную идею. Если бы так можно было сделать, то все оказалось бы много проще, и к чему тогда все эти хитроумные ловушки? Нет, наверняка так делать не стоило, не стоило даже пытаться проверять, почему так сделать нельзя. Древние не были дураками, и уж если озаботились защитой дороги в затерянный город, то наверняка продумали все до мелочей.
До заката еще оставалось несколько часов, а в ущелье, в которое превратился овраг, стало совсем темно. Василий двигался буквально на ощупь, моля о том, чтобы не переломать ноги. Он чувствовал, что выход где-то рядом. Еще пара шагов, и…
Стены ущелья расступились за очередным поворотом, открыв небольшую долину, похожую на дно огромного котла. Посреди, окрашенные в ярко-красные тона лучами заходящего солнца, возвышались руины. Гоцлар — город Старцев и колыбель человечества. До города оставалось более трех километров, и выход из ущелья располагался много выше уровня долины, отчего с того места, где сейчас находился Василий, открывалась красивейшая перспектива.
В первый момент Василий даже не осознал, насколько велик был Гоцлар, так как не существовало вокруг ни дерева, ни какого другого ориентира, который позволил бы определиться с размерами. Лишь через какое-то время разум человека начинал осознавать, сколь великим некогда было это творение. Теперь же город превратился в груды камней, из которых местами торчали обломки колонн, чем-то напоминающие античные творения.
И нигде никакого признака ничего живого. Никаких следов Хасана и его людей. Какое-то время Василий сидел у выхода из ущелья, разглядывая город, а потом решил, что лучше будет переночевать в городе. Осторожно спустившись на дно долины, он неспешно зашагал по песку в сторону ближайшего полуразрушенного сооружения.
Внимательно вглядывался он в песок, пытаясь различить следы бандитов, ведь они опередили его совсем на немного. Следов не было. А значит, нужно быть начеку. Враги могут затаиться за любой грудой камней, и вряд ли в этот раз гауптштурмфюрер станет его защищать.
И все же как быть, и где могут располагаться эти распроклятые Врата, которые надлежало закрыть? Где они, на что они похожи? Раздумывая об этом, Василий и сам не заметил, как оказался среди руин.
Внимательно поглядывая по сторонам, он шел по широкой дороге, некогда вымощенной овальными каменными плитами, большая часть которых искрошилась под действием времени. И тут его внимание привлекло странное пятно в стороне. Несколько шагов, и Василий, присев на корточки, осторожно коснулся пальцем красного пятна. Кровь была еще свежей. Кто-то совсем недавно, скорее всего меньше часа назад был ранен на этом месте и упал, истекая кровью. Выстрела он не слышал, значит, несчастного, скорее всего, зарезали, причем быстро, так как криков Василий тоже не слышал. Выходит, еще один противник выбыл из игры. Сколько их там у Хасана осталось? Два-три? А может, это Хасан начал сводить счеты с гауптштурмфюрером, или наоборот? Нет, пожалуй, для этого слишком рано. Василий огляделся. Вокруг не было ничего ни похожего на корону Вилигута, ни на вход в сокровищницу. А может, у одного из бандитов открылась старая рана? Нет, не похоже. Слишком много крови. А если и так, то где тело? «Ладно, — решил Василий в конце концов. — Надо двигать вперед, а там все само собой прояснится». И он, сойдя с дороги, заскользил среди руин неразличимой тенью.