– Ну поймал. Сдаюсь, сдаюсь, – послышался резкий, насмешливый голос.
Его жертва смеется? Это бред, это какой-то дешевый фарс!
– Говорю же: поймал, сдаюсь, – снова повторил все тот же голос. – Может, теперь позволишь мне встать? Знаешь, конечно, романтично лежать здесь, в лесу и все такое, но извини, ты немного не в моем вкусе.
От удивления Северин окончательно пришел в себя, раскрыл глаза и наконец увидел своего врага в лицо.
Это был совсем молодой, примерно его лет, парень с лохматыми черными волосами (причем лохматость эта была явно неестественная, декоративная), с полузанавешенными густой рваной челкой наглыми светло-карими глазами. Парень, как и в день нападения на школу, был одет во все черное, и пахло от него странной туалетной водой. Кстати, большой оригинал: шляется за ними по лесу, и при том не забывает ни укладывать прическу, ни пользоваться парфюмерией.
– Не пытайся сбежать, – предупредил Северин, позволяя врагу подняться. Он следил за ним, готовый при первой попытке к бегству или сопротивлению скрутить того в бараний рог.
– Я что, совсем дурак, что ли? – отозвался черный, потирая бок. – Ну ты меня чуть не убил, честное слово!.. Как напрыгнул. Я думал: кранты. Просто дикий зверь! Ну и темперамент!..
Северин чувствовал себя немного неловко. То странное желание исчезло без следа, но, как говорил Евгений Михайлович, нельзя скрывать от себя правду, нельзя игнорировать и пытаться забыть объективно существующие факты. Ну да ладно, свою задачу он худо-бедно выполнил – поймал врага, а разговаривать с ним будут другие. Но прежде чем вести пленника к Глебу, необходимо принять еще кое-какие меры безопасности.
– Оружие есть?
Парень нахмурился и кивнул.
– Ага, сейчас достану. – Он полез в карман черных же джинсов и, не успел Северин возразить что-либо, протянул ему маленький складной ножик. – Настоящий швейцарский. Не потеряй.
Пленник попался действительно странный. Назвать такой ножик оружием, да и еще, не потеряв присутствия духа, ставить свои условия – на это способен далеко не каждый в таком положении. Северин даже зауважал его. Хороший враг, достойный.
– Пойдем, – он принял «оружие» и внимательно оглядел парня: может, тот прячет где-нибудь пистолет. Разве что в небольшом черном же рюкзаке. – Это тоже отдай, – велел Северин, кивнув на рюкзак.
– Да не беспокойся, мне совсем не тяжело! – заверил черный.
Издевается? А может быть, он полный кретин? Дурачок, увязавшийся за ними просто так, из-за собственной прихоти?.. Да нет, быть такого не может. Он – враг. Судя по всему, умный и расчетливый. Неплохой актер. И в лесу выживать умеет. Надо же, даже лешего прошел. А косит под идиота.
– Дай сюда! – рявкнул Северин, окончательно потеряв терпение.
– Пожалуйста! Я ведь не хотел затруднять… – Парень поспешно протянул рюкзак. – И не кричи, пожалуйста, так громко. У меня с детства повышенная чувствительность. У меня от твоего рева барабанные перепонки болят.
Ну и что тут скажешь?..
Северин промолчал. Только ткнул чувствительного злодея в спину, тычком направляя в сторону лагеря.
Северин вытолкнул своего пленника на поляну, где ожидали друзья.
– Всем привет, – сказал черноволосый и, продолжая паясничать, приветливо взмахнул рукой.
– Это он! – воскликнули одновременно Глеб и Александра.
А Динка и Арина с любопытством уставились на парня.
– Да, я – это я! – с готовностью подтвердил пленник и улыбнулся.
– Давай веревку, его нужно связать, – бросил Глебу Северин.
– Ну зачем же? Чтобы удержать меня в столь замечательном обществе, вовсе не требуется веревки! – глумился враг. – Вполне достаточно очарования присутствующих здесь девушек. Мадемуазели, честное слово, снял бы перед вами шляпу, если бы она у меня была! – И паяц изогнулся в подобии грациозного полупоклона.
Глеб, не обращая внимания на это показательное выступление, молча достал веревку, и они, вместе с Северином, надежно связали пленнику руки и ноги. Все это время тот изображал невинно влекомого на расправу мученика, фактически святого, и не забывал трагично закатывать глаза.
– Может, хватит комедий? – спросил Глеб, когда процедура связывания была завершена.
– Ну почему же? Весь мир – театр, а люди в нем – актеры. А еще говорят: игра – притворство. Это притворство и есть единственная реальность. И, заметим, это не я сказал, а Шекспир с Моэмом. Вы любите «Театр» Моэма так, как люблю его я? По-моему, превосходная вещь…
У Северина прямо-таки руки зачесались – так захотелось дать под дых этому наглому типу, чтобы хоть немного сбить с его лица эту глумливо-вежливую гримасу.
– Готовишься к поступлению в театральный? – щурясь, поинтересовался Глеб. – Так не примут – переигрываешь.
– Жаль, – черноволосый тяжело вздохнул. – Но это все равно не мешает мне любить искусство!
– И следишь за нами ты тоже из любви к искусству? – поинтересовался Глеб и вдруг, что-то вспомнив, обернулся к Арине. – Извини, но не могла бы ты…
Девушка усмехнулась.
– Понимаю. Пойду-ка прогуляюсь немного, а то ноги затекли… И книжка такая интересная… – Она скользнула взглядом по собравшимся и ушла с демонстративно прямой спиной, словно говоря: «Очень мне нужны ваши детские секретики!»
– Вот и правильно, что вы неподготовленных удалили. Я как раз собирался рассказывать вам секреты германского рейха и о том, как лучше приносить в жертву девственниц и котят, – не преминул отреагировать черноволосый.
Александра поморщилась.
– Может, помолчишь? Слушать противно! – сказала она, и пленник надулся, умудрившись и при этом придать лицу такое преувеличенно-обиженное выражение, что, не будь ситуация действительно серьезной, можно было бы от души посмеяться.
– Ну давай, рассказывай, – Глеб, подойдя вплотную к пленнику, уставился на него.
Тот молчал.
– Зачем ты за нами следил?
Молчание.
– Ну отвечай же! – он тряхнул черноволосого за ворот рубашки.
Тот обиженно засопел.
– Не могу, – произнес он наконец, – дама просила помолчать, а я стараюсь не доставлять неудовольствия дамам.
Динка, не выдержав, громко захихикала, но тут же замолкла, поймав на себе крайне неодобрительные взгляды остальных членов команды «русичей».
– Можно я его убью, – попросила Александра очень серьезно.
– Не надо! Не пускайте ее ко мне! Я все вам расскажу! – все так же фальшиво закричал черноволосый.
– Ну?.. – Глеб ждал, когда тому все-таки надоест паясничать. Да, судя по всему, это будет не скоро, придется приложить усилия, чтобы все-таки сломать этого фрика. Но пока даже ждать чего-то путного не стоит. Вопросы он задавал скорее для проформы, не ожидая какого-либо результата.