– Надорвешься, Леха! – кричала Надя-Сфинкс. – Она жирная! – Надя сама толстоватая, потому и клеветала на чужую девчонку.
Агата и Надя-Сфинкс стояли немного в стороне. Агата самолюбиво молчала и отворачивалась от Лехи и от Этой, как Агата ее называла после возмутительного кружения вокруг Лехи. Надя тоже смотрела молча, видно, ничего обидного не приходило в ее голову. Тогда Агата пошептала Наде-Сфинксу на ухо, Леха видел краем глаза, как шептала, и Надя-Сфинкс с удовольствием крикнула на весь бульвар:
– Ноги кривые! Неужели не видишь, Леха! Ну ты вообще!
– Ничего не кривые! – возмутилась Эта. Агате было приятно, что Эта нервничает, возмущается, возражает. Дура, сразу видно. Тебя специально достают, а ты на это ведешься. Умная не станет вестись на ехидство чужих девочек.
– Молчала бы! – Надя от души крикнула. А потом Агата ей опять пошептала, и Надя добавила:
– На чужой Лунный бульвар надо приходить со своим мальчишкой! А ты вцепилась в несчастного Леху, никому не нужного! Он на Агату всю жизнь западает, а она на него ноль внимания! Смотрит сквозь него, как будто он воздух! Свежий! – Последнее слово Надя выкрикнула ни к селу ни к городу, просто выскочило. Но оно-то, это слово, больше всего укололо Леху. И он стал орать:
– Ехидны! Вредины! Отстойные! Одна нашептывает, а другая орет! Своего ума совсем нет!
Тут они накинулись на Леху, сам напросился:
– Лох!
– Слабак!
– Хиляк!
– Вольный борец, тухлый огурец!
Леха резко поставил на землю совершенно закруженную Эту, сжал крепкие кулаки и пошел на Сфинкса. Сейчас она получит за все. Но Надя-Сфинкс и Агата уже удрали, они крикнули издалека напоследок:
– Придешь мириться, гад ползучий! Предатель! – Это, конечно, Агата. А Надя свое:
– Спартак-чемпион! Ага! – Надя и Барбосов болеют за «Спартак», а Леха – за ЦСКА. Травмировать Леху так травмировать – до конца.
– Придешь просить прощения, – опять на весь бульвар заявила Агата, – сто лет не прощу!
– На фиг тебя с твоим прощением! – шипел он. Но Эта решила замять скандал и кукольным голосом спросила:
– Покачаешь меня на качелях, Леха? Я так люблю качели! С детства! Могу хоть два часа качаться.
– Перебьешься, – злобно рявкнул он.
Агата и Надя бежали по дорожке.
– Агата, теперь побьет! И зачем я встряла в вашу историю? Тебе изменил, ты и оскорбляй. А то я, дурочка, устроила базар.
– Это не базар, Сфинксик, это сцена ревности. А ты подруга, ты должна мне помогать во всем. Правда же?
– Подруга, конечно. Но по шее получить от Лехи не хотелось бы. А помогать тебе хотелось бы. А ты мне поможешь, если надо?
– И я тебе.
– А когда Барбосик на меня рычит и обзывает меня, ты не заступаешься, Агата.
– Рычит, значит, у него чувство. Должна понимать, не маленькая. Вон бежит Фекла, всего-то пятиклассница, а понимает в чувствах.
Фекла неслась им навстречу – глаза ярко-серые, румянец веселый, складненькая и очень хорошенькая.
– Фекла! Важный разговор! – позвала Агата. Фекла притормозила, хотя ее ждал в конце дорожки Беленький, они готовили очередной побег в дальнюю пустыню к жирафам или, может быть, на море, посмотреть вблизи на дельфинов. – Скажи, Фекла, если мальчишка обзывается и дерется, девочке обидно? Или нет?
– Это великая любовь, скоро свадьба, – насмешливо ответила Фекла, – а серьезно, если у него любовь, он должен придумывать для нее что-то важное, потрясающее: путешествие, общий бизнес, а в крайнем случае – большой прогул на весь день. И чтобы была тайна и не болтать. Придумать для нее глобальный проект, так называется, Беленький сказал.
Она убежала, а Надя-Сфинкс вдруг сказала:
– Барбосик говорит, что женская дружба фигня. Мужская дружба верная и настоящая, а у девчонок одни сплетни и вредность. Так сказал Барбосов, а он умный.
– Кто? – наивно спросила Агата.
– Барбосов, я же говорю!
– Барбосов – хам и грубый барбос! Мужская дружба, главное дело! Вечное соперничество и драки. – Агата от возмущения остановилась. Сфинкс – тоже.
– Что ты сказала? Барбосов хам? Ну-ка пов-тори!
Агата спохватилась:
– Пошутила! – она отскочила от Нади-Сфинкса. – Пошутить нельзя? Шуток совсем не понимаешь!
– А Барбосик говорит, что чувство юмора нам ни к чему. Пес Степа пускай шуточки шутит, это его псиное дело. Так говорит Барбосов.
Тут к ним подбежал Барбосов:
– Про меня сплетни травишь, Сфинкс? На весь бульвар перетираешь меня? Кто дал право?
– Не сплетни, а позитив, – Агата заступилась за подругу. – Надя говорит, что ты, Барбосов, самый умный, самый справедливый и самый крутой. И чувство юмора у тебя тонкое.
Барбосов скромно хмыкнул и опустил светлые коротенькие ресницы. Он не стал возражать. Решил: Наде-Сфинксу виднее.
– Сфинкс! Там мотоцикл ждет. «Поедем, красотка, кататься», так поет моя прабабушка, когда хлопнет рюмочку. Очень старинная.
– Кто? Прабабушка? – не удержалась Агата.
– Песня, – серьезно ответил он и увел Надю-Сфинкса, – привет, Агата.
– Не грусти, – крикнула Надя-Сфинкс изо всех сил, – вернется!
Агата шла вперед быстро, хотя спешить было некуда: нигде ее не ждал этот изменщик и гад, предатель и обманщик – Леха. Весь бульвар теперь знает об измене Лехи. Кто-то жалеет Агату, кто-то вредничает. Лидка наверняка скажет: «Вот она вечная любовь. А я, дурочка, завидовала Агате. Теперь она брошенная, а я-то – нет».
– Ладно, Леха, погоди, – мстительно шептала Агата, – еще не вечер.
* * *
А у Лидки дела шли вовсе не так, как ей бы хотелось.
Лидка Князева догнала высокого спортивного вида юношу. Слово «юноша» редко употребляется в наши дни, но Лидке оно нравится. Юноша, а не парень. Почти взрослый.
– Постой, поговорим! – Лидка схватила его за карман куртки. Она сейчас скажет ему самое главное, и он увидит, какая необыкновенная девочка к нему прибежала – душевная тонкость и внешняя привлекательность. В одном флаконе. – Не вырывайся, карман порвешь! Как тебя зовут?
– Андрей, ну и что?
Он не вывернулся, отпрыгнул в сторону, выдернул из кармана телефон, мгновенно нажал кнопочку и завопил:
– Мама! Тут банда! Она меня окружила! Она меня хватает и тащит! Мама! Что делать?
– Спокойно! – громко крикнула мама. – Всем оставаться на местах! А ты, Андрюша, не делай резких движений, у них взрывные устройства! Я тебя спасу, сыночек!
Широкоплечий и крутой на вид выл на весь бульвар. А кругом собрались зрители из шестого «Б» и из некоторых других классов. Все помирали со смеху.