Утром обида окрепла. Гимба разбудил, усадил на одеяло, бросил под спину две подушки и подбил опилки. Принес миску с кашей и начал кормить с ложечки. Силы рядом с огромным воином рода хакка возвращались быстро, он делился ими, он улыбался и уже не помнил вчерашней усталости. Удивительный человек, рожденный степью, где арих бывает редко, асхи гостит недолго, зато поет свои самые долгие и сложные песни асари, вплетая душу в голос ветра больших степей. И слушает его сама твердь земная. Подставляет дуновению мягкий мех травы...
- Пока ты не пришел в лес, - тихо сказала Шеула, отбирая миску и ложку у заботливого магиора, - я еще верила бабушке и не принимала слов деда.
- О чем же они спорили?
- Дед Рёйм твердил: все духи не враждуют и перетекают из одной формы в иную, и все они есть лишь лики единого. Но бабушка иногда соглашалась, а иногда кричала 'ты пень горелый'! - мавиви показала, как кричала бабушка и рассмеялась, слушая эхо, откликнувшееся родным и давно не звучащим в мире живых голосом... - Слышишь? Точно так и шумела она. Потому что амат и асари слишком разные. Движение и покой. Перемены и незыблемость. Легкость летящего пуха и тяжесть извечной скалы... Но в тебе они слиты. Это удивительно.
- А ты внимательно смотрела? - нахмурился Гимба, отбирая пустую миску и усаживаясь рядом, чтобы глядеть в небо через кроны врастающих в синь секвой.
- Внимательно. Это ты на меня не глядишь. Словно я тоньше хвойной иглы. Сквозь меня можно увидеть небо, да?
- У тебя глаза синее неба, - улыбнулся Гимба. - Кушай как следует, хорошо? Ты и впрямь совсем худенькая. Пойду я, мы налаживаем основу под мачту. И не все гладко, ум у нас есть, опыта нет... По бортам два усилителя уже положили. Теперь еще смотрим, где что неладно. Плыть-то нам то ли три месяца, то ли и полгода. Никто не знает точно. А как я могу позволить своей мавиви взойти на ненадежный корабль? Какой я тогда ранва? Ох, как мне долго еще расти до деда Магура! Вот уж великий он, да... И с дедом Ичи повезло, и не только с ним.
Гимба вздохнул, поднялся и без оглядки зашагал к кораблю. За ночь покрытому слоем коры и смолой, нарядному. Шеула вскочила, качнулась бежать следом, выспрашивать - и поникла. Пойди догони и останови эту гору! Шагает широко, ей три раза ступить надо, пожалуй, в одно его движение... А что ему сказать? Ведь нечего, он во всем прав, надо работать, а вовсе не отвлекать других от их занятий. На глаза попался дед: сидит поодаль, разговаривает с вождем. Мавиви вздохнула, еще разок глянула в спину Гимбе - и пошла к Магуру. Тот заметил издали, душой почувствовал, оглянулся, в глазах засветилась улыбка. Хлопнул по сосновому стволу рядом с собой.
- Садись. Гимба утром проснулся, пришел, заворчал, как дальний гром. Мой сон прогнал вмиг, хотя такой был красивый сон, Чара мы спасли и уже возвращались домой. Твой новый ранва деловит, да... Велел найти полезное и сделать вот что...
Магур раскрыл ладонь, показал плетеную цветную нитку с подвесками - деревянными бусинами, золотыми солнышками, каменными рыбками. И парой рыжих перьев. Погладил одно, второе.
- Чар в волосах носил. Искать его станем, как нить натянуть без памяти? Это память. Солнышка в моем внуке много, рыбку он запекал, тебя угощал. Перья ты ему подарила новые, белые, вместо этих, вот я и взял с них верхушки. Красивое ожерелье?
- Очень. Спасибо, дед. Получается у нас корабль?
Магур кивнул, коротко рассказал: Сагийари всю ночь не спал, потому что с вечера палуба не получалась, пришлось придумать, как поставить дополнительные опоры, как усилить их, как не попортить корпус. Как настелить доски, которые пока что на этом берегу едва умеют делать - ровные, более менее одинаковой толщины. Оставляя зазор от палубы до борта, чтобы влага не вспучила доски. Сейчас щели заливают упругой смолой южного дерева, в столице имелся небольшой запас, едва хватило... А все хозяйки уже разошлись по домам, перебирают припасы и думают вместе: что не испортится за три месяца? Что надо брать в путь, сколько и в какие емкости укладывать?
- Послезавтра будет у нас корабль, мачты уже готовы, - Магур указал на склон. - Паруса шьются, прилаживать все толком и разбираться станем на ходу, вот как мы спешим. Два дня поучимся у берега - и в путь. Надеюсь, до того я смогу убедить сына не поддаваться безумию и не покидать берега. Он вождь и обязан нести это бремя.
Даргуш, сидящий рядом с отцом, нехотя кивнул, не оборачиваясь и продолжая глядеть в море, темное еще, у берега накрытое тенью леса, а вдали, за западе, и вовсе ночное...
- Ты лучше всех справишься с кораблем и не совершишь ошибок, - нехотя выдавил вождь. - Отец, неужели я останусь один? Ты забираешь мавиви, наше недавнее и нежданное счастье. Ты приглашаешь в путь и Джанори, нашего единственного маави, силы и дара которого мы пока и не понимаем сполна... Моя душа, как разбитый орех, лишается своей сути. Без вас берег опустеет.
- Вождь, - мавиви осторожно погладила руку Даргуша. - Не все единые души покинут берег. Есть ведь и Лаура. Я лечила её мужа. Мне хорошо видно: он не должен был жить так долго, он совсем сгорел... Только его не отпустили. Многие пробуют не отпускать, когда их близкие в беде. Я даже думаю, так и погибла та мавиви, которую берег вождь Ичива. Теперь я почти уверена... И Лаура бы ушла, но теперь у нас есть Джанори. Тот, кто умеет держать висари для людей.
- Пока я ничего не понял, но я слушаю и ушами, и сердцем, - вождь обернулся, даже попробовал улыбнуться непослушными губами.
- Лауре нужен новый ранва, - уверенно сказала мавиви. - Утери будет выздоравливать быстро, сила тела вернется... и вернется куда скорее, чем вырастет сила души. Он снова захочет греться у огня. Лауре очень нужен ранва, умеющий к тому же разговаривать с людьми и видеть их души. Я думаю, не зря она теперь в доме вождя. Её следует оберегать.
- Гораздо легче оставаться, когда есть важное дело, - иным, уверенным голосом, сказал вождь. Согрел ладонь у правой души и тронул кисть руки мавиви. - Спасибо. Ты дала мне смысл жизни на время ожидания. Но я все же надеюсь, вы не задержитесь там и вернетесь еще до холодов... Шеула, ведь асхи просит у меня всех, кто сейчас составляет мою семью... Магур твой ранва. Ичи там, это ясно. Но моя Юити, с которой я не спорю, потому что так и не научился говорить громко с женщиной, имя которой означает - 'шепот травы'... Она сказала: не отпустит тебя одну. Нельзя девочке твоего возраста плыть на корабле без старшей рядом, и это правда. Опять же, в припасах никто не разбирается так, как она. И Джанори сказал: ты быстро устанешь уговаривать ветер. Зато слушать Юити он прилетит сам...
Вождь резко поднялся с бревна и пошел прочь по вытоптанной за минувшие дни узкой тропке. Шеула испуганно прижалась к плечу названного деда, глядя в темное море на западе. И окончательно, бесповоротно осознавая: скоро плыть. Туда, в мир страшных людей, едва не погубивших бабушку. Похитивших Чара и готовящих, наверняка, иные беды и ловушки... В мир, где, возможно, нет висари и сами духи - молчат... Может быть, уже завтра или послезавтра привычный край зеленого берега пропадет из вида. Думать об этом тяжело. Как оставить то, что есть часть твоей души? Как оглохнуть и ослепнуть, не ощущая висари? Как оставить позади все важное? Кому доверить осень, время, ткущее сытость следующего года? Лауру надо учить, кто этим займется? Шеула жалобно глянула на деда. Магур тоже смотрел в море. Спокойно, выжидательно. Он ни в чем не сомневался. Идти надо, и вернуться - тоже надо...