И ценю, хоть иногда и веду себя грубовато.
От похвалы Адриен смутился. Снова стал рассматривать картину с собирателями облаков.
— Какого они были размера?
— Больше любого другого зверя, который когда-либо существовал. Они были мирными созданиями. Пока их не втянули в войну.
— Что же произошло?
— В какой-то момент они перестали быть мирными. — Жюль пожал плечами. — Огромные… И они были больше, чем просто животными. Они обладали разумом. Даже колдовать могли. Их магия питалась силами неба и звезд. Было ошибкой втягивать их в войну — примерно то же самое, что легкомысленно бросить снежок зимой на отвесный склон. Он прокатится вниз мили две и превратится в лавину, которая погребет под собой целую деревню. И, возможно, две сотни невинных погибнут из-за игры в снежки.
Намеки Жюля только раззадоривали любопытство Адриена, но он достаточно давно знал своего учителя, чтобы понимать, что других ответов не будет.
Священнослужитель отправился дальше. А Адриен все не мог отвести взгляда от картины. Ему хотелось быть рыцарем тех времен. Товарищем семи королей, которые когда-то хотели встретиться здесь, в Зелинунте, чтобы сражаться против драконов Альвенмарка. Интересно, каково было скользить по небу на борту одной из платформ, которые носили собиратели облаков?
— Мишель!
Священнослужитель ушел так далеко, что фреска почти исчезла в темноте. Адриен покачал головой, стараясь отбросить грезы. Эти времена давно миновали, и, пожалуй, было бы разумнее никогда не встречаться с драконами. Ученик побежал за светом факела. Неожиданно Жюль заспешил. Широким шагом он направлялся вперед. Картины на стенах размывались.
Картины невероятной красоты, повествующие о битвах, при которых марширующие войска заслоняли горизонт.
То и дело попадались удивительные вещи. Всадники на летающих лошадях. Одетые в белое воины с серебряными лицами, верхом на крылатых львах. Львы, подобных которым в виде статуй Адриен видел много лет назад, когда поднимался в эту долину. Он с удовольствием рассмотрел бы изображения внимательнее. Даже при беглом взгляде сердце начинало биться быстрее. Но Жюль не слушал его просьб. И он держал факел, единственный источник света в этой тьме, длившейся четыре тысячелетия. Учитель решал, сколько времени можно разглядывать фреску.
Внезапно священнослужитель остановился. Туннель заканчивался просторным залом с куполообразным сводом.
Жюль зажег второй факел и протянул его Адриену.
— Вот это место, которое я видел в снах. Здесь свершится твоя судьба. Здесь боги хотели одарить семерых королей. Но никто из них так и не вошел в этот зал. Теперь ты волен выбирать себе дар. Во сне Тьюред явил мне, что ты должен прийти сюда. Но если ты сделаешь неверный выбор, тебе грозит опасность.
В центре зала стоял большой круглый стол. На нем лежали семь мечей, выложенные в форме спиц для колеса. Семь маесивных стульев с низкими спинками стояли вокруг стола. И за каждым стулом стоял страж. Совершенно неподвижный.
Сердце Адриена застучало, словно обезумев. Все эти годы в долине, наверху, он мечтал стать рыцарем, как в сказке.
И вот, похоже, он действительно попал в старинную сказку.
Юноша нерешительно вошел в зал. Факел он держал, будто меч. Что же он должен сказать воинам? Что…
Он остановился. Его ждали вовсе не воины!
Промахос вынул кинжал, который она прятала под каменным подоконником. Оружие, как оказалось, лежало между подушек.
— Кто послал тебя?
— Ты действительно полагаешь, что я так просто возьму и расскажу? — Элодия подошла к нему. Она улыбалась. — А вдруг я хотела его выбросить?
Священнослужитель-князь рассмеялся.
— Конечно! А еще может быть, что завтра утром вместо солнца взойдет луна. А что касается тех, кто послал тебя, то ты назовешь все имена. Я не думаю, что ты сделаешь это. Я это знаю. Ты когда-нибудь присутствовала на пытках, Даная? Они разрушают все красивое в тебе. Внутри и снаружи. Многие начинают говорить уже тогда, когда им под ногти загоняют тонкие ножи. Другим для начала приходится щипцами отрывать пару фаланг на пальцах или отрезать палец на ноге. В случае с женщинами часто оказывается достаточно угрозы того, что их изнасилуют их же собственные стражники. Но насколько я тебя знаю, с тобой придется скорее заняться пальцами на руках или ногах либо, быть может, отрезать тебе нос. Или одно из ушей.
Теперь Элодия стояла прямо перед постелью. Она знала, что князь умеет обращаться с оружием. Она не сможет вырвать у него из руки нож. Он сильнее ее. Но как бы там ни было, она должна удивить его. Он не должен даже вскрикнуть. Надежды не было. Все усилия оказались тщетны!
— Хочешь произнести какие-нибудь трогательные слова, прежде чем я пошлю тебя в царство криков?
— Правда ли, что я плохая любовница?
Он рассмеялся.
— Вот что тебя заботит?
— Неужели мои мольбы о пощаде подействуют? Вряд ли.
Можешь считать меня наемной убийцей, шлюхой, но что бы ты обо мне ни думал, у меня есть своя гордость. На протяжении последних лун мне казалось, что я хорошая шлюха и что твоя страсть вовсе не наиграна. — Она опустилась на кровать рядом с ним и положила руку ему на бедро.
— Неужели ты пытаешься соблазнить меня? — Острием кинжала он коснулся ее щеки, прямо под глазом. Холодная сталь скользнула к ее губам, затем к горлу. — Признаю, была некоторая острота ощущений в том, чтобы ложиться в постель с женщиной, которая, насколько я знал, хочет убить меня. Это придавало всему особую прелесть. — Он коснулся острием кинжала одного из ее сосков. — Но никакая прелесть не длится вечно. Теперь наши пути расходятся. — И он занес кинжал.
Элодия бросилась на оружие. Кинжал вонзился ей в плечо, прямо над грудью. Так оружие было выведено из игры, она могла быть уверена в том, что Промахос не перережет ей горло. В тот же хмиг она локтем нанесла ему сильный удар в хрящ на горле.
Священнослужитель рухнул навзничь. Обеими руками схватился за шею, не в состоянии произнести ни звука. Элодия стиснула зубы и вырвала кинжал из плеча. До сих пор все происходило бесшумно. Но крик или даже необычный звук, донесшийся из комнаты, мог всполошить стражу.
Одним прыжком она очутилась в кровати рядом с Промахосом. Не колеблясь вонзила кинжал ему в горло. Кровь брызнула ей в лицо. Девушка рывком повернула оружие, чтобы удостовериться в том, что порез достаточно широкий и глубокий, а затем извлекла оружие из тела.
Точно так же, как учителя готовили ее стойко переносить боль и унижение, уметь защищаться, если окажется в опасности, они подробно и точно описали ей, как именно должен умереть жрец-князь. Как выпотрошенная рыба, должен выглядеть мужчина, пожелавший стать повелителем морей.
Она вонзила нож глубоко в живот князя, под пупком, и сделала большой надрез. Когда руки шлюхи, столько лун ласкавшие мужчину, вошли в зияющую рану, тот был еще жив.