Адриен не знал, что делать. Такие люди ему никогда прежде не встречались. У Жюля он получил место, где можно спать, и хорошую еду. Воришка кое-что должен святоше.
Вдруг Жюль остановился. Они зашли глубоко в долину.
Слева поднимался ряд колонн, каждая из которых достигала в высоту шагов двадцати. Все они к основанию были толще.
По ним сбегали каменные слезы и какие-то неровные волны.
— Они немного похожи на свечи, — пробормотал Адриен себе под нос. Сделал это для того, чтобы нарушить воцарившуюся тишину. Молчаливое путешествие все больше и больше действовало ему на нервы.
Жюль резко замер.
— Что ты сказал?
Мальчик судорожно сглотнул. Пожалел, что не видит лицо священнослужителя. Голос учителя звучал жестко и неприветливо.
— Свечи… Они похожи на свечи, я подумал…
Жюль рассмеялся. В смехе слышались горечь и боль.
— Да, свечи. Не так уж и плохо. Совсем неплохо! — Он отбросил носком сапога снег. — Иди сюда! Посмотри на это! Что ты об этом думаешь?
Испытывая смешанные чувства, Адриен подошел к учителю. С одной стороны, мальчик был рад, что Жюль снова разговаривает с ним. С другой — ему было страшно, что неверный ответ рассердит святошу еще больше. Земля, очищенная от снега, была необычайно ровной.
Адриен опустился на колени. Ощупал землю. Она была очень гладкой и почти черной. Она напомнила мальчику лед на замерзшей луже. Но говорить об этом священнослужителю не стоит. Похоже, Жюль глубоко привязан к Каменному Лесу.
Это сравнение наверняка сильно рассердит его.
— Очень гладкая, — осторожно произнес Адриен. Тут сложно сделать что-то неправильно.
Он рассматривал странный грунт. Ничего подобного он в своей жизни не видел.
Адриен поднял взгляд в надежде, что Жюль отпустит его.
Но священнослужитель, похоже, тоже был из камня, как и все в этой долине. Ничто не шелохнулось на его лице.
— Очень твердая?.. — Мальчик постучал по земле. Затем он вспомнил кувшины с медом, которые видел когда-то. Они были черно-коричневыми, запечатанными яркими тряпками и воском. Обожженная глина кувшинов была на вид очень твердой. Торговец пришел с далекого юга, из города Марчилла, недавно присоединенного к королевству. — Похоже на обожженные кувшины из Марчиллы.
— Обожженные кувшины? — Жюль казался озадаченным.
И вдруг улыбнулся. — Свечи и обожженные кувшины. Очень поэтичные метафоры.
Адриен понятия не имел, о чем говорит учитель, но улыбнулся. Улыбаться всегда хорошо, даже если не понимаешь, что происходит!
Священнослужитель наклонился к нему и схватил за ухо.
От боли у воришки едва не выступили на глазах слезы.
— Хорошо, мальчик. В тебе спит поэт, хоть мне и кажется, что ты понятия об этом не имеешь. Но я скорее сравнил бы землю со стеклом. Это больше похоже на правду.
— Стеклянный пол? Звучит как в сказке. А разве такая мостовая не может очень быстро разбиться?
Жюль топнул.
— Разбиться? Вот уже более сорока столетий этот пол противостоит силам природы. И ты вряд ли найдешь хоть одну трещину. Только наносной песок и птичий помет. Город постепенно тонет в этом. В некоторых местах помет возвышается уже на целых три шага. Но черное стекло не бьется. — Сейчас священнослужитель казался очень старым. Вокруг его глаз была паутина морщин. — Черное стекло, сказал бы поэт… Это неправда, как и большая часть того, что говорят поэты. Ты стоишь на расплавленном граните, мой мальчик. Отцы-основатели Зелинунта больше всего любили красоту, но не совсем отошли от мира. То, что находится здесь, должно было стоять вечно. Поэтому улицы были устланы шлифованным гранитом. Мраморная лестница, по которой ты пришел, предназначалась только для королей, князей и священнослужителей.
А еще послов. Торговцы, крестьяне и прочий народ приходили сюда по другим дорогам. По прочным улицам. Без ступеней, чтобы по ним могли проехать повозки. — Он протянул Адриену руку. — Идем, мальчик. Я хочу показать тебе кое-что еще.
Ты знаешь, что такое ирония?
— Это когда что-то говорят с улыбкой, а на самом деле сердце разрывается?
— Примерно. — И, не сказав больше ни слова, Жюль повел его вверх по склону.
Наконец они достигли квартала, находившегося в особенно плохом состоянии. Большинство колонн рухнуло. Только северная часть еще стояла. Священнослужитель остановился перед колонной, на которой виднелась тень.
Чем дольше разглядывал Адриен очертания тени, тем страшнее ему становилось. Казалось, она принадлежит очень стройному мужчине.
— По легенде, это был человек, погубивший Зелинунт. Глава посольской миссии, из-за которого сюда пришли семь королей. Эльф! Он хотел отсрочить гибель, поскольку понял, что его одурачили. Но было уже слишком поздно. Его криков не услышал никто. У тех, кого он звал, сердца из камня.
— Кто это был? Кто обладал такой силой? Колдун?
— Нет, Адриен. Это были былые властители Альвенмарка.
Красные солнечные драконы Ишемона. Им потребовалось менее получаса, чтобы уничтожить Зелинунт. Их пламя обрушилось с неба и испепелило все живое. Жара была настолько велика, что заплакали даже камни. Улицы превратились в стекло. Золотые украшения крыш и статуй расплавились и обрушились, словно дождь, в цистерны. Когда драконы улетели, остались только колонны и мелкая красная пыль, в которую превратилась черепица. За последовавшие тысячелетия пыль разнес ветер. Колонны остались и дали имя долине.
Каменный Лес.
— Ты рассказываешь это так, как будто был там.
Жюль бросил на него меланхоличный взгляд.
— Если бы я был там, то, пожалуй, меня бы здесь не было.
Я ведь сказал: никто не пережил нападения драконов.
— И все семеро королей умерли?
Теперь усмехнулся священнослужитель.
— Нет, никто из них! Они не были глупы. Если приходит эльф и просит провести переговоры, всегда нужно быть начеку. Они послали двойников. Глава посольской миссии в конце концов заметил это. Но было слишком поздно, чтобы остановить драконов. Поэтому Зелинунт погиб в огне и дыму.
И короли так никогда и не получили подарка, предназначенного им богами.
Адриен огляделся по сторонам. Подарок богов!
— И что же это было?
— Неужели я похож на того, кому боги рассказали бы об этом?
У Адриена возникло ощущение, что на это лучше ничего не отвечать.
— А почему город не был восстановлен?
— Долина считалась проклятой. Семеро королей развязали войну, чтобы отомстить за погибших в Зелинунте. Не было времени строить города. А когда война наконец закончилась, выжившие боялись этого места. Говорят, в глуши гор живут демоны.